Каждый раз, когда рядом со мной умирал один из этих сволочей, я делал шаг в сторону Змея. Удильщику требовалась пара секунд, чтобы заново «прислушаться». Его собственное движение отвлекало от чужого. Я специально кидал камнями в ближайших ко мне, чтобы использовать один и тот же снаряд снова и снова. А щит из лиан цветочка делал меня практически неуязвимым.

— Гребаный дамский угодник, — сказала Кармилла с усмешкой. — Вечно за тебя какая-то баба впрягается.

Оказавшись в нескольких метрах от Змея, я прошептал:

— Условия изменились. Я знаю, как его остановить. Так что ты мне сейчас собственным байком и удачей поклянешься, что я снова в игре. Или кину камень тебе в башку.

Змей демонстративно показал мне фак. Я сделал замах, и он сразу же передумал ссориться.

— Постой, постой, постой… — выставив руки перед собой, заговорил он.

Желтый глаз неприязненно блестел.

— Неужели ты все переосмыслил? — спросил я.

— Ты же сказал, что его не убить?

— Не убить, но отвлечь можно. Так что? Согласен? — для убедительности я замахнулся камнем, но Змей успел остановить меня:

— Хорошо, твоя взяла. Клянусь своим байком и удачей.

— Так бы сразу. Кармилла, иди ко мне, милашка.

— Неужели тебе нужна моя помощь, сладенький? — альпа похлопала ресницами, благо долго ее уговаривать не пришлось.

Опираясь на пряди волос, она поднялась над землей и бесшумно проскользила ко мне. Эта чертовка могла покинуть место битвы в любой момент! Оказавшись возле меня, она спросила:

— Чего тебе надобно, Волк?

— Я хочу чтобы ты закинула меня на то дерево, — указал на зеленый светящийся ствол.

— Но как? Я же слабая девушка! — Кармилла состроила глазки и ткнула двумя пальчиками в мою рану. — М-м-м, все такой же вкусный, — эротично прошептала она, слизывая кровь. — Ладно, подброшу тебя, но у меня есть условие.

— Твою мать, сейчас не время для… — но я не договорил, потому что вампирша приложила мне палец к губам.

— Условие все то же. Поцелуй. Но не то позорище, которым ты наградил меня недавно. А так, как настоящий мужчина должен поцеловать красивую женщину. Точнее нет. Поцелуй меня, как бог войны целует самую красивую женщину в мире.

Можно прострелить ей голову. Меня мгновенно сожрет удильщик. Но это не худший вариант — хотя бы удовольствие перед смертью получу.

— Когда все закончится, я тебя убью, — прошептал я.

Вампирша лишь ухмыльнулась. Она обозначила цену и стояла в ожидании платы.

Я взял ее за талию и притянул к себе. Девушка коснулась меня телом, и я почувствовал ее дыхание на щеке. Наши губы соединились. Вдали послышался крик, но ее руки велели не отвлекаться. Каждый предсмертный вопль раззадоривал альпу сильнее, поцелуй становился жарче, интенсивнее.

Я ловил на себе десятки чужих взглядов, и это было… Поначалу странно. Но потом извращенное желание вампирши передалось мне. Что-то в этом есть, слышать крики умирающих врагов в нескольких метрах от себя и целовать горячую девку. Кажется, я заражаюсь ее безумием.

Волосы альпы обволокли меня и подняли вверх. Я понял, что не хочу разрывать поцелуй.

Но пришлось, потому что настал момент для броска.

— Я наблюдаю за тобой, Волк, — прошептала она… и я полетел.

Меня швырнули на самую вершину зловещего дерева. Окажись бросок чуточку сильнее, и я бы пролетел над целью. Но вампирша зашвырнула меня аккурат в самую крону. Очень метко. Совсем как ее недавний выстрел.

Благодаря Кармилле левая рука почти не функционировала, но я сумел вонзить секач в ствол на всю длину. Сработало!

Земля задрожала. Все отростки разом выбрались на поверхность, будто сонмище дождевых червей. Они даже не переливались яркими цветами, будто забылись от боли. И они не искали жертв, а просто лупили беспорядочно во все стороны.

— Бегите, глупцы! — процитировал я доброго волшебника из старой сказки.

Дважды повторять не пришлось. Вольники так на мотоциклах не улепетывали, как сейчас на своих двоих. Зато Розочка убежала не сразу. И если бы Кармилла не схватила ее и не потащила с полянки, то стать бы ей снова перегноем.

Кармилла, цветочек, удильщик… Как-то многовато в моей жизни тентаклей!

Но не время для размышлений!

Земля разверзлась, и удильщик явил себя миру.

Нагромождение отростков, пастей и панцирей. Чем-то напоминало гроздь устриц. Очень хищных. Все это билось по земле, клацало и возмущалось.

Я ударил в отросток еще раз, и еще. Удильщик пытался меня скинуть. Хотел достать жгутами и тряс башкой из стороны в сторону. Меня мотыляло, как банный лист. Но стиснув зубы, я снова и снова наносил удары по псевдодереву. После седьмой или восьмой раны, тварь рванула в сторону.