— Тут все изменилось, — сказала Сэша, подойдя к разрушенному парапету. — Водичка теперь не так падает, кити-кити.

— Это потому что я немножечно подправила ландшафт, — самодовольно ухмыльнулась Кармилла и лукаво поглядела на Шондру. — Видишь, я вполне могу справиться не только с работой штурмана.

Турельщица хмыкнула. Конечно, ее не радовало, что вампирша касалась ее пушек-игрушек. Однако девушка промолчала. Учится благоразумию, похвально. Вступать с Кармиллой в пререкания — давать ей попить твоей кровушки. Пусть не буквально.

Я подошел к запертым дверям и ввел код на замке, который присобачил сюда. Мы вошли внутрь и опустили перекладину, чтоб у кошаков не было соблазна последовать за нами.

Свет не горел, так что я достал из подсумка фонарь, а когда мы вошли в зал с грузом и сокровищами, зажег пару жаровен на стенах.

— Люблю такие места, — проговорила Кармилла, разглядывая блеск огня на золоте.

— Хочешь вставить себе золотые клыки, как цыганский барон? — спросила Шондра.

Так, поспешил я на счет ее благоразумия.

— Нет, хочу золотой пирсинг в соски, чтобы нравиться одному мужчине. А как ты будешь его завлекать?

Шондра сделала вид, что не услышала, зато я ответил:

— Отлично, сделай пирсинг, дорогая. Обязательно колечки — их удобнее выкручивать.

— Волк, ты такой затейник, — вампирша даже причмокнула. — Все, что угодно, лишь бы доставить тебе удовольствие, мой повелитель.

— Тогда не забудь еще золотой нитью себе рот зашить. Сразу такая благодать настанет: никто не ехидничает, не пытается тяпнуть.

— Ты же через пять минут истоскуешься по моему язычку, — улыбнулась кровососка и скользнула им по пальцу, игриво посматривая на меня.

Я решил не продолжать пикировку и шагнул к ящикам, стал осматривать их.

Остальные тоже занялись осмотром. Но исключительно драгоценностей.

Даже Шондра не удержалась и с восхищением положила на ладонь массивный браслет. Подвигала, глядя как свет играет в каменьях. В серых глазах появился блеск.

Кармилла не стала прибедняться, а сразу надела на голову корону.

Судя по разнообразию стилей всех этих украшений, а также по монетам, тойгеры грабили караваны веками. И стаскивали блестящие побрякушки сюда, как сороки. Стоит ли чувствовать вину за то, что грабишь грабителей? Вот и я думаю, что нет. Теперь все это пойдет на благое дело. Кошаки никогда не узнают, какой неоценимый вклад внесли в спасение мира и собственных полосатых шкур.

Пока я размышлял и осматривал ящики с Дестро, девочки развлекались.

— Вот так, — приговаривала Сэша, развешивая украшения по лианам Розочки. — Ты теперь такая красивая, кити-кити!

— Как новогодняя елка, — буркнула турельщица и все же застегнула браслет на запястье. Снова покрутила так и эдак.

А Розочка так и стояла с растопыренными ветвями, увешанными золотыми подвесками. Как по мне она больше походила на новогоднюю пальму, чем на елочку.

Хики приземлился на стол и стал осторожно пробираться между золотыми пирамидками, ожерельями, браслетами. Он все с интересом обнюхивал, а потом задел одну статуэтку, и та грохнулась на пол, а следом посыпались другие украшения.

Зверек переполошился и взлетел.

Приземлился в объятия блондинистой мамочки.

— Не бойся, мой хороший, Сэша тебя защитит!

И снова прижала лисенка к груди.

— Да, малыш, повезло тебе, — улыбнулась Кармилла. — У Сэши БОЛЬШОЕ и доброе сердце.

Ангорийка подтекста не уловила, а потому просто радостно кивнула, рассыпая светлые волосы по хранилищу этого самого сердца.

Кармилла подошла и нацепила браслетик зверьку на шею как ошейник.

— Вот, приделать поводок, и не будет лазить, где не надо.

Хики возмутился и начал сдирать безделушку лапкой. Сэша ему помогла и сказала:

— Не нужен нам поводок, ты и так никуда не улетишь, кити-кити.

— Ага, я лучше на тебя ошейник надену, — не сдержался я. — С намордником.

— Ты только обещаешь, — ответила альпа с сахарной улыбкой на устах. — Но если хочешь…

Ее волосы потянулись к большому ожерелью и уложили его на грудь хозяйки, застегнули замочек позади шеи.

— Нравится? Мне вот очень нравится. Но такую красоту нужно носить вот так, — ее волосы потянули топ вниз.