После первого обхода Ван Дэи и бабушка остановились на кухне — индукционная плита, шикарный кухонный гарнитур, раковина со встроенным краником-фильтром — под продолжающийся диспут об особенностях городской и деревенской жизни, мы заглянули в здоровенный, на две двери и морозильную камеру, серебристый холодильник. Пустой.

— Вот и хорошо, — обрадовался Ван Дэи. — По возвращении они найдут наши гостинцы и поймут, что Ваны всегда платят добром за добро!

Начав сгружать в холодильник банки с соленьями, компотами и вареньями и копченую свиную ногу, китайский папа совершенно справедливо сообщил мне:

— Это — настоящие, домашние продукты. Видел цены в магазинах? А там ведь штампованный на конвейерах, набитый антибиотиками и стероидами мусор.

— Дешевле было бы остановиться в гостинице, — согласился я.

Цены в магазинах я пока не видел, но с ними неплохо знаком Ван-Ван — его отец полностью прав, потому что мы привезли родственничкам соразмерный трехдневному «все включено» в «трех звездах» набор.

— Верно! — обрадовался Ван Дэи.

— Не оскорбляйте приютивший нас дом! — сварливо одернула Кинглинг.

— И в мыслях не было, — отмахнулся от нее китайский папа, сунув в шкафчик слева от раковины пятикилограммовый мешок с чесноком. — Просто всегда нужно понимать, чего стоишь на самом деле, — закрыв шкаф, он выпрямился и сложил руки на груди. — Честный труд и выращенная собственными руками еда — это то, на чем держится наш мир. Все богатства горожан ничего не стоят без нас, фермеров. Без нас им будет попросту нечего жрать.

— Это правда, — честно согласился я.

— Мы им — продукты, они нам — блага цивилизации, — с улыбкой продолжил Ван Дэи. — Звучит как справедливый обмен, но это — не так. Без компьютеров, телефонов и даже электричества можно прожить, но без еды — никогда! Пищевая промышленность кормит людей мусором — раньше, в тяжелые для Китая времена, это было единственной возможностью для нас выжить и преуспеть в будущем, но теперь, когда Китай достиг впечатляющих успехов, у людей появилась возможность питаться как следует. Дальше станет только лучше, и мы, Ваны, как следует воспользуемся этой возможностью.

Согласен, но этот путь не для меня — я ленивый и избалованный городской жизнью.

— Кто мы без земли под ногами? — глубокомысленно спросил я.

— Верно! — обрадовался китайский папа, и, обняв меня за плечи — я выше него на целую голову! — потащил в коридор. — Идем, покажу тебе как выглядит настоящий городской унитаз с подогревом и автоматическим мытьем задницы!

Бабушка махнула на нас рукой и осталась на кухне, готовить ужин из отложенных для нас продуктов. Мы с отцом неплохо провели время, изображая восхищенных роскошной городской квартирой крестьян: подивились температуре воды в горячем кране, оценили HD-разрешение в телевизоре (мой, который в комнате, поддерживает, но кабельного в нашей деревне нет), проверили кровать на мягкость (спать нам на ней нельзя, но в шкафу есть гостевые матрасы и постельное белье), сбросили пропотевшие шмотки в стиральную машинку и поглазели на то, как быстро она их крутит, посидели в хозяйском кресле в кабинете, притворясь важными китайцами и так далее. У Ван Дэи неожиданно как для меня, так и для Ван-Вана обнаружились богатая фантазия и реально хорошее чувство юмора. Подростковый организм и рудименты Ван-Вана на совместный досуг с отцом отреагировали единственным возможным способом — радостью, смехом и отличным настроением. «Я-взрослый» не мешал: прикольно же, и, пусть считать Ван Дэи отцом я не смогу никогда (да у нас с ним разница в возрасте-то меньше десяти лет!), так проводить время, пока я прикован к веселому семейству Ванов, гораздо лучше, чем воспроизводить одни и те же скандалы раз за разом.

В четыре утра нас разбудил назойливый, непрекращающийся звонок в дверь.

— Открой эту проклятую дверь! — выдала ценный приказ бабушка Кинглинг.

Китайский папа, что характерно, в этот момент уже направлялся к выходу из гостиной, на полу которой мы все и расположились. Не удостоив «Госпожу» ответом, Ван Дэи скрылся в коридоре, и спустя пяток секунд звонок затих, сменившись звуком открываемой двери и голосами.

Первым мы услышали противный, громкий, трясущийся от удачно подвернувшегося повода поскандалить, старушечий:

— Вот они, захватчики жилища многоуважаемых Джи, многоуважаемый господин полицейский! Посмотрите на эту рожу — это же отброс общества!

— Че?! — растерянно ответил Ван Дэи.

— Успокойтесь, уважаемая Ян Иинг, — вежливо, но строго осадил скандалистку мужской голос. — Уважаемый, могу ли я узнать, кем вы приходитесь уважаемым владельцам квартиры?

— Меня зовут Ван Дэи, — представился китайский папа…

— Этот придурок сейчас нас всех подставит! — раздраженно прошипела бабушка Кинглинг, выбралась из-под одеяла, накинула халат поверх ночной рубашки, и, завязывая пояс на ходу, велела мне. — Спи, малыш, бабушка со всем разберется.

Насчет обвинений старухи-истерички (соседка, наверное) я был спокоен: во-первых нас сюда впустил охранник по предварительному согласованию с Джи, во-вторых у нас есть ключ и сообщения в «WeChat», в-третьих можно тупо позвонить хозяевам квартиры еще раз. Если они ответят среди ночи, конечно, но и имеющегося достаточно, чтобы полицейский влепил соседке «ложный вызов», если, конечно, может так сделать — я китайских юридических особенностей по-прежнему не знаю, да и учить не собираюсь: человечество работает плюс-минус одинаково, и, если не воровать и не причинять другим неприятностей, всё будет нормально.

— Как ты смеешь обвинять честных людей в страшном преступлении, старая тварь?! — «ворвалась» бабушка Кинглинг сразу с ультразвука.

А вот это плохо — домик-то для среднего класса, возможно — со связями в структурах, которые простому колхознику жизнь могут попортить легко и непринужденно. Ага, и телефон с ключом на журнальном столике забыла — сейчас полицейский устанет от криков и упакует нас всех «до выяснения».

— Кто ты вообще такая, драная кошка?! — охотно врубила ультразвук и «гостья». — Я знаю всех уважаемых жильцов этого прекрасного дома, и таким как вы тут уж точно не место!