И держаться бы подальше от корыстной стервы. Да вот только не могу… Сам не знаю, что творю. Но чувствую, что не всё мы еще с ней решили. Глаза ее грустные вижу, губы поджатые и понимаю, что не то что-то. Она другая. Растерянная, взволнованная, зажатая.

Несчастная. Больно от этого. Помочь хочу. Но она не примет помощи. Будет корчить из себя высокомерную принцессу, посылая меня. Но я попробую… Не получается напрямую, пойдем окольными путями…

— Ты должна выступить со мной на конкурсе. Богданова со сломанной ногой не может, а заявка уже подана.

В прошлом учебном году Катюха собрала группу разноплановых танцоров. Я пришел в «Just» с улицы. Катя и Ренат облагородили мой уличный стиль. Катя и Ренат вообще очень талантливые танцоры-профессионалы, а еще молодые хореографы. Остальные участники группы — Настя, Полина, Злата и я — танцоры-любители. Поэтому без Кати группе приходилось сложно. И в идеале нужно было бы отказаться от конкурса, так как мы явно не дотягиваем, но в конкурсной индустрии всё взаимосвязано. Отказ от одного конкурса мог повлечь за собой не одобрение заявки на другой.

— Я не могу, — резко выпаливает Настя и разворачивается, чтобы уйти.

— Царёва, ты группу подводишь, — давлю на совесть.

— Зверюга, я не уличный танцор. Это не мой стили. Я народница, если ты забыл. Мой максимум — контемпорари, но никак не хип-хоп.

— Мы изменили номинацию. Будем участвовать в номинации «Современный танец». Ренат ставит хореографию.

— Танцуй с Полиной. Вы с ней ближе по стилям.

— Полина вместо Кати танцует с Ренатом, а у Златы сольный номер. Так что, Царёва, ты танцуешь со мной. Репетиция в шесть вечера.

— Я не приду.

— Из-за меня?

— Нет. Мне просто это больше не интересно.

— Не интересно? — выпалил я слишком громко и эмоционально.

Но быстро обсел, увидев слёзы в глазах и поджатые губы.

— Насть, что происходит? — сделал к ней шаг. Она не отодвинулась, но опустила глаза. — Тебе же нравились танцы…

— Раньше и ты мне нравился, — ответила, стирая слёзы. Протянул рука, чтобы обнять, но она остановила, — Не нужно. Всё изменилась, Стас. И между нами, и даже с танцами. Я не буду танцевать.

— Что ты заладила «изменилось, изменилось»? Объясни, что изменилось? Мы же можем всё вернуть, Насть. Не думаю, что ты любишь Ника…

— Замолчи. Это не твоё дело, — подняла на меня свои глаза, полные слёз и злости. — Я сама решу, кого любить и чем мне заниматься. Если тебе так интересно, то мы с Ником решили пожениться.

— Дура, — развернулся и ушел.

Не мог смотреть. Не хотел слушать. Старался разлюбить.

Разрывало от отчаяния и боли.

Ее слёзы и резкие слова. Диссонанс. Всё это долбило по мозгам так, что учёба не лезла в голову. Отсидев первую пару, свалил с универа. Колесил по городу и сам не заметил, как припарковался около фитнес-клуба Ветрова. Друг и по совместительству одногруппик так же как и я забивал на учёбу. Рома не появлялся в универе уже несколько недель подряд. Надеюсь, он в клубе и согласится на спарринг. Мне вот реально нужно кому-нибудь врезать, а лучше чтобы врезали мне. Вернули мозг на место, который совсем не въезжает в происходящее.

От Ветрова вышел с разбитой губой и дельным советом. Рома хоть еще больший косяк в делах любовных, но к его предложению я решил прислушаться.

— Не веришь, что Настя к тебе остыла. Тогда возьми и проверь. Забей на свою гордость, на Зорина, на ее сопротивление. Откройся ей. Скажи о чувствах. Сделай всё, что можешь. Даже то, что не можешь, тоже сделай. Выверни себя. И пусть она уже решает, что дальше. Или ты такой, какой есть, или другой, — высказался друг и продолжил яростно долбить грушу.

Ему уже сказали «нет», а мне это, наверно, предстоит услышать…

Хотя глубоко внутри тлел огонек надежды…

Настя

— Вдох-выдох. Дыши, Настя. Дыши. Не плакать. Нельзя поддаваться эмоциям, — умоляла я саму себя, смотря, как Зверюга уходит.

Смотрела в спину одному парню, а настраивала себя на брак с другим.

Жалкая тряпка.

Неужели я настолько желаю свободы, жизни вдали от отца и без его контроля, что готова сменить все жизненные ориентиры. Неужели снова начну отношения со лжи и фарса. Это уже приводила к краху дважды, но я опять уверенно наступаю на одни и те же грабли.

Дура. Громов прав.

Мне двадцать один. И не одного обдуманного, взвешенного поступка. Несусь вечно сломя голову, а потом получаю за это расплату. И моя расплата — это смотреть, как дорогие мне люди ненавидят меня. Сначала отец. Потом Зорин. Сейчас Стас. А в перспективе и Катя. Ведь я подвожу ее и всю группу, отказываясь от участия в конкурсе.

Ненавижу себя.

Слабохарактерная и трусливая девчонка. Я не борюсь. Я снова сбегаю. Просто начинаю с нуля, надеясь на иной финал. Но по итогу всегда остаюсь одна.