— То есть, ты рассмотрел другие варианты и решил вернуться к первоначальному. Поздно, Ник. Ты два года назад сам всё решил. Сам выбрал не меня.

— Насть, это ты меня бросила. Это ты на школьном выпускном сказала «расстаемся». Ушла, ничего не объяснив и не дав ничего спросить.

— Я знала о тебе с Боженой, — застала парня врасплох. — Знала несколько месяцев, но молчала. Ждала от тебя какого-то решения. Но тебя всё устраивало. В тайне целовать меня, а в открытую — мою одноклассницу. Я случайно услышала ваш разговор за кулисами актового зала на выпускном. Вы планировали поступать вместе в один Вуз.

— Насть, это было не серьезно, — неожиданно увидела разочарование в его глазах. Он винил себя. — Мне просто хотелось быть как все. Хотелось, как все парни, хвастаться количеством покоренных девчонок. Хотелось на дискотеке не подпирать стену, а развлекаться. Я же не виноват, что для тебя всё это было под запретом. Нам было по семнадцать лет, и мы много еще не понимали. Я реально осознал, что люблю тебя, когда ты ушла. Но ты исчезла после выпускного. Сменила номер, не отвечала на записки у забора. А потом вообще твоя мама сказала, что ты уехала к дедушке в Грузию и останешься там учиться. Представляешь мое удивление, когда я тебя увидел в клубе. Обрадовался, как ребенок, а потом чуть мозгами не тронулся, когда узнал, что ты уже с другим. К Катюхе подрулил, чтобы понять, на сколько у вас с Громовым серьезно. Понял, что серьезно и свалил. Думал о тебе, но не навязывался. А потом, Насть, ты сама снова ко мне пришла. Сама… И я побежал за тобой, как пёс. Всё послал. И учебу, и семью, и планы, и будущее. Ради тебя. Хотел тебя спасти. Забрать у отца и быть вместе. А ты вместо меня снова к Стасу своему побежала, лишь свободу почувствовала. И он тоже. Бросил тебя, а потом приперся со своим «моя», «хочу забрать». Только ты уже моя, и я тебя не отпущу…

— Отпустишь, Ник. Потому что я реально его. И не смогу ни с кем другим…

— Отец тебя убьет…

— Я знаю, — улыбнулась я. — Но попробую. Сейчас я буду бороться, потому что мне есть что терять.

— Насть, ты пострадаешь. Я не позволю тебя наделать глупостей… Ты останешься со мной…

Я не буду с тобой спорить, но сделаю всё совсем по-другому.

Настя

— Хватит. Справитесь и без меня. Пока я лежала в больнице, никто обо мне и не вспомнил. Я понимаю. Одна влюбилась, другая рассталась. Только я с вами была, когда вам было хреново. Забивала на всё. И с тобой Машка пироги пекла, а с тобой Настя по клубам шастала. А где вы были, когда я умереть хотела? — оборвала нас Богданова, когда я с Машей просили ее не уезжать в Америку.

Пока я пыталась найти выход из своей ситуации, Кате пришлось не сладко. Избиение, больница, очередное предательство от любимого и попытка самоубийства. Мне не хотелось верить, что подруга смогла бы спрыгнуть с моста. Но видя, как ее носит, я поняла, она на грани. И если я не разберусь сейчас со своей жизнью, я буду в таком же состоянии, как и Катя. Только вот с одной разницей. У Богдановой есть рядом люди, которые спасли ее, не дали упасть, а у меня нет. Меня даже еще подтолкнут.

— Девочки, мне нужна ваша помощь… — добавила я после того, как объяснила подругам, где пропадала последнее время. — Знаю, что это эгоистично просить вас об таком, но кроме вас у меня никого нет. Не отказывайте сразу. Выслушайте сначала. Даже если у меня ничего не выйдет, мне нужно просто высказаться, потому что я уже не вывожу одна. Кать, я понимаю, что не вовремя, что тебе и так плохо, но другого времени у меня не будет.

Маша и Катя, не задав ни вопроса, пообещали помочь. А у меня словно появились силы жить и бороться. Ведь я впервые не одна. У меня есть те, кто меня любит.

— У меня не совсем нормальная семья, — начала я. — Я не родная дочь отцу. Маму изнасиловали, когда она была уже замужем за Царёвым. Семья отца была очень влиятельной в нашем городе. А мама тогда уже была сиротой. Притом отец баллотировался в депутаты, и семейный скандал был не уместен для его карьеры, поэтому мама испугалась и не рассказала правду. Я родилась и стала любимой дочерью мэра города. И до двенадцати лет так и было. Я была самым любимым ребенком на свете, хотя всегда и чувствовала холодность мамы. Но любви папа, дедушки и служащих дома было столько, что меня накрывала ею с головой. Папа души не чаяли в своей голубоглазой белокурой принцессе. У меня было всё от самых дорогих игрушек и нарядов до безусловной любви. А потом всё изменилось. Машину отца расстреляли. Стреляли по колёсам, чтобы только припугнуть мэра. Но отец не справился с управлением, врезался в дорожное ограждение. Я вылетела через лобовое стекло из машины. Были множественные порезы. И пока приехала скорая помощь, я потеряла много крови. Нужно было переливание. Представляете удивление отца, когда ему сказали, что кровь всех членов семьи не подходит. Вот так папа узнал, что я подкидыш. И отвернулся от меня. И мама отвернулась еще больше. Остался только дедушка. Он хоть и узнал, что не родной мне, но почему-то остался рядом. Был со мной в больнице. Потом возил по частным клиникам, так как нужны были пластические операции по удалению шрамов на теле и на лице. Когда я после всех больниц вернулась домой, то ничего не поняла. Всё изменилось. Появились охранники. Родители разъехались по разным комнатам. А главное, меня стали не замечать. Я сначала думала, что это из-за того, что у меня новое лицо. А потом узнала правду. Папа рассказал и тогда впервые ударил. А потом еще раз. Уже за то, что ревела. Ведь если нацепила на себя фамилию Царёва, должна ей соответствовать. А я не соответствовала. Разбитая тарелка на званом ужине. Пощёчина. Третье место в олимпиаде по математике. Пощёчина.

Девочки смотрели так, что я замолчала. Растерялась. А их сочувствие, объятия и ласковые слова заставили меня разреветься. И если кто-то не верит, то я могу с уверенностью сказать, что молчание человека рядом тоже помогает. Главное быть не одной. И тогда можно со всем справиться.

— Я решила, что, выйдя замуж за Зорина, я смогу сбежать от отца, — продолжила я. — Но я не думала, что не смогу с ним. Я его не люблю. Хочу уйти, но он меня не отпускает.

Ник последнее время действительно держал меня под замком и с цербером Николаем для уверенности. Но узнав, о попытке суицида у Катюхи выпустил меня. И я не собиралась возвращаться к нему обратно. По дороге к Богдановой я придумала план.

— Девочки, у меня есть план. Помогите мне, пожалуйста, — обратилась к подругам. — Кать, ты должна отвлечь Ника. Тебе он не сможет отказать. Позови его на кофе под предлогом попрощаться перед отъездом в Америку. Маша, мне нужна твоя квартира, как убежище на время. Ник и мои охранники не знают о тебе, поэтому найдут меня у тебя не сразу. Дядя Саша добудет для меня нужные документы. А новая-старая девушка Стаса отвлечет внимание, пока я буду давать интервью и общаться с прессой.

«Новая-старая» странно звучит, а еще очень больно. До самого сердца. И хотелось бы мне считать, что именно я была между этим старым и новым. Но это не так. Я для Зверюги не была между, я была всего лишь вместо. Вместо любимой Аси. На время. Но моё время вышло, как только она вернулась.

Стас

Тот момент, когда она под дулом пистолета охранника перелезает через железные перила моста, а потом, не оглядываясь, прыгает вниз, навсегда останется в моей памяти, как самый ужасный момент моей жизни. Ничто не вытравит его из меня.

В тот момент умер Стас, который решил, что сможет без Царёвой. Умер тот Стас, который неделю ненавидел, презирал и винил ее во всех несчастьях.

Меня ж в буквальном смысле выворачивало в больнице от Царёвой. Врачи списывали это на сотрясение мозга. Я — на то, что мне было противно от того, что во мне сидит эта лживая эгоистичная тварь.