Тихое воркование ворона возвращает меня в настоящее, его нежный звук резко контрастирует с необузданным желанием, бурлящим в моих венах. Я смотрю на птицу и замечаю, что её чёрное оперение, кажется, поглощает свет, как и тёмная сущность Дэниела.

Осознание бьёт меня, как удар под дых — я безнадёжно запуталась в этом извращённом танце с собственным мужем, и я не знаю, хватит ли у меня сил вырваться.

Когда мелодичное воркование ворона наполняет воздух, я погружаюсь в состояние, похожее на транс, и теряюсь в лабиринте своих мыслей. Воспоминания о прикосновениях Дэниела смешиваются с успокаивающим присутствием птицы, создавая сюрреалистичное слияние, стирающее границы между удовольствием и болью.

Я вспоминаю, как губы Дэниела скользили по моей шее, останавливаясь, чтобы прикусить чувствительную кожу над ключицей. Это ощущение снова пронзает меня, как будто его губы снова прижимаются к моей коже. Нежные поцелуи ворона на моих кончиках пальцев напоминают нежные укусы, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

Погрузившись в водоворот своих бурных мыслей, я едва замечаю, как скрипит открывающаяся дверь. Внезапно сильные руки обнимают меня за талию, притягивая к крепкой мускулистой груди. С моих губ срывается испуганный вздох, когда меня прижимают к теплым очертаниям мужского тела.

Меня окутывает аромат Дэниела — пьянящая смесь одеколона и мужественности, от которой у меня тут же учащается пульс. Его хватка усиливается, пальцы впиваются в мягкую плоть моих бедер, когда он прижимается лицом к изгибу моей шеи. Я чувствую прикосновение его щетины к моей коже, горячий выдох его дыхания, когда он глубоко вдыхает, запечатлевая в памяти мой запах.

– Моя, - он тихо рычит, собственнические притязания вибрируют в его теле и проникают в мое.

Мой разум затуманен напряжённостью момента, я смотрю на Дэниела, черты его лица резко очерчены. Его глаза горят неестественным багровым оттенком, отбрасывая зловещее сияние на его точёное лицо. От ярости, пылающей в них, у меня перехватывает дыхание, но, проследив за их пристальным взглядом, я понимаю, что объектом его гнева являюсь не я.

Ворон, сидящий на кровати, по-видимому, не осознающий, в какой опасности он находится, по-прежнему привлекает внимание Дэниела. Он крепче сжимает мои бёдра, притягивая меня к себе, слегка наклоняет голову и немигающим взглядом смотрит на птицу. Из его горла вырывается низкий угрожающий рык, предупреждающий ворона об опасности.

Повернувшись лицом к Дэниелу, я встречаюсь с его огненным взглядом, и мои глаза впиваются в пылающие алые зрачки. Несмотря на его гнев, в нём есть неоспоримый магнетизм, сила, которая притягивает меня и не отпускает.

Его лицо — маска чистой, неподдельной ярости, но под ней я замечаю проблеск чего-то ещё — первобытного, животного голода, от которого у меня сводит живот в предвкушении. Воздух между нами потрескивает от напряжения, наполненный невысказанным обещанием насилия и страсти.

Я стою на своём, отказываясь отступать, даже когда Дэниел сжимает мои бёдра так, что остаются синяки. В этот момент я одновременно напугана и взволнована, захвачена водоворотом его эмоций и тёмных желаний, которые они пробуждают во мне.

Ошеломлённая и дезориентированная, я хватаюсь за чёрную ткань рубашки Дэниела, пытаясь обрести хоть какое-то подобие стабильности в вихре эмоций, бушующих внутри меня. Ткань прохладная и гладкая под моими пальцами, что резко контрастирует с жаром, исходящим от тела Дэниела.

Сосредоточившись на простом прикосновении к нему, я не замечаю едва заметной перемены в поведении Дэниела. Обычно он не любит чёрный цвет, но сегодня он на нём, как будто это его вторая кожа, и темнота подчёркивает свирепый огонь в его глазах. Но в своём затуманенном состоянии я слишком занята попытками успокоить бушующую внутри меня бурю, чтобы обратить внимание на необычный выбор наряда.

Руки Дэниела блуждают по моим изгибам, его прикосновения разжигают искры, которые танцуют по моим нервным окончаниям.

Голос Дэниела понижается до низкого, угрожающего рычания, когда он обращается к ворону. Его слова неразличимы, но полны яда. Перья птицы вздымаются, что является явным признаком беспокойства, прежде чем она расправляет крылья и взлетает, исчезая в тени.

Обычно в такой ситуации я бы усомнилась в здравом уме Дэниела, но в моём нынешнем состоянии разума рациональные мысли уступили место тёмной, всепоглощающей дымке. Пока руки Дэниела продолжают чувственное исследование моего тела, я чувствую, как медленно, неумолимо погружаюсь в глубины собственных запретных желаний.

Мир сужается до такой степени, что за пределами нашего интимного пространства ничего не существует, а всё остальное меркнет.

Когда пальцы Дэниела скользят вниз по моему позвоночнику, его прикосновения посылают волны удовольствия по моим венам. Мои веки тяжелеют, комната мягко кружится вокруг меня, и я чувствую вялую усталость.

С последней нежной лаской Дэниел обхватывает моё лицо руками, поглаживая большими пальцами нежную кожу под моими глазами.

– Спи, моя прекрасная жена, — шепчет он, и его голос действует на мои расшатанные нервы как успокаивающий бальзам.