Ближе к концу ужина я замечаю, что у Дэниела разыгрался аппетит. Если поначалу он ел с умеренной сдержанностью, то теперь поглощает каждый кусочек с растущим энтузиазмом, всё чаще переводя вилку с тарелки в рот и обратно.

Во мне вспыхивает любопытство. Почему такая внезапная прожорливость? Он что-то компенсирует или, может быть, использует еду как способ справиться с напряжением между нами? От этой мысли у меня по спине пробегает дрожь, и я ловлю себя на том, что наблюдаю за ним более пристально, анализируя каждое движение, каждый жест.

Дэниел, кажется, погружен в свой собственный мир, не замечая моего пристального взгляда. Его глаза закрыты, он наслаждается особенно вкусным кусочком, и на его лице отражается искреннее удовлетворение. В этот мимолетный момент он кажется почти... не человеком.

Я слегка наклоняюсь вперед, мой лоб хмурится в замешательстве, когда я пытаюсь расслышать, что пробормотал Дэниел.

– Ты что-то сказал?

Подсказываю я, мой голос едва громче шёпота.

Его взгляд встречается с моим, и на мгновение этот огненный уголёк вновь разгорается в его радужке, отбрасывая завораживающее сияние. Хищная улыбка кривит его губы, и по моим венам пробегает дрожь страха и возбуждения.

– Нет... — отвечает он низким и хриплым голосом, растягивая один слог, словно обещая или угрожая. То, как он произносит это, ясно даёт понять, что он говорил не со мной, но эта тайна лишь усиливает его загадочность.

Улыбка Дэниела становится шире, в ней появляется нотка резкости, словно он смакует какую-то личную шутку.

Сделав последний ленивый глоток кофе, я поставила чашку на стол, чувствуя, как тепло разливается по моим пальцам. Утренний свет, проникающий в окна, отбрасывает золотистые блики на стол, освещая остатки нашего завтрака — крошки, разбросанные столовые приборы и слабый аромат свежесваренного кофе, витающий в воздухе.

Дэниел отодвигает свой стул, и ножки с тихим скрипом скребут по деревянному полу. Он встает во весь рост, возвышаясь надо мной, и протягивает руку, чтобы помочь мне подняться со своего места. Его прикосновение твёрдое, его тёплая кожа прижимается к моей, посылая электрический разряд по моему организму.

– Мне пора идти, - говорит он, его голос похож на глубокий рокот, который вибрирует под моей ладонью.

– Но я буду думать о тебе, моя прекрасная жена.

Когда мы стоим лицом друг к другу, близость Дэниела становится пугающе интимной. Он наклоняется, его дыхание щекочет моё ухо, когда он шепчет:

– В следующий раз, моя дорогая жена, ты не уйдёшь так просто...

Эти слова — мрачное обещание, предупреждение, пронизанное соблазном. От его тёплого дыхания у меня по спине бегут мурашки, и я чувствую жар, исходящий от его тела, который притягивает меня вопреки моей воле.

На мгновение наши лица оказываются всего в нескольких сантиметрах друг от друга, его пристальный взгляд впивается в мой. Я вижу янтарные искорки в его глазах, резкие линии подбородка и лёгкую улыбку на губах — безмолвную клятву о том, что будет дальше.

Затем он так же быстро отстраняется, отпуская мою руку.

Дэниел разворачивается на каблуках и уверенно направляется к двери. Потянувшись к ручке, он замирает и бросает прощальный взгляд через плечо.

– Не забывай же, — говорит он, и в его голосе слышится невысказанное предупреждение,

— ты моя, нравится тебе это или нет.

С этим загадочным заявлением, повисшим в воздухе, он выходит из столовой, оставляя меня наедине с моими лихорадочными мыслями и отголосками его слов.

Я откидываюсь на спинку стула, пытаясь осознать едва заметные, но значительные изменения в наших отношениях. Присутствие Дэниела, кажется, заполняет пространство даже после того, как он уходит, и я остро ощущаю, что он начал размывать негласные границы.

После ухода Дэниела я пытаюсь отвлечься на повседневные дела, надеясь избавиться от навязчивой ауры его присутствия. Я начинаю с уборки на кухне, протираю столешницы и загружаю посудомоечную машину с механической эффективностью.

Пока я работаю, мои мысли возвращаются к событиям утра — к тому, как Дэниел, казалось, прожигал меня взглядом, к двусмысленным намёкам в его шёпоте. К щекам приливает кровь, и я заставляю себя сосредоточиться на текущей задаче.

Затем я перехожу к стирке, сортируя одежду с точностью, граничащей с одержимостью. Каждый предмет аккуратно складывается и помещается в предназначенный для него ящик. Этот успокаивающий ритм обычно помогает мне расслабиться. Однако сегодня даже привычная рутина не приносит утешения.