Пока я механически складываю рубашку, мои мысли возвращаются к вчерашнему неожиданному визиту Дэниела. Воспоминания о его внезапном, страстном поцелуе до сих пор вызывают у меня дрожь. Как он практически набросился на меня, его руки блуждали по моему телу с отчаянием, которое противоречило его обычному отстраненному поведению.

Эта страстная вспышка теперь кажется далёкой от загадочного мужчины, который всего несколько часов назад оставил меня с этими загадочными словами. Контраст ошеломляет, и я не знаю, как относиться к его поведению.

Было ли вчерашнее поведение просто мимолетным отклонением от нормы, кратковременной потерей контроля? Или это был предвестник более темных желаний, которые скрываются под поверхностью и ждут своего часа? Неопределенность терзает меня, подпитывая беспокойную энергию, которую не могут унять одни лишь домашние дела.

Не в силах больше сосредоточиться на стирке, я бросаю это занятие на полпути и поднимаюсь в свою спальню. Тишина пустого дома окутывает меня, когда я вхожу, резко контрастируя с вихрем эмоций, бушующих внутри.

Я опускаюсь на край кровати, провожу рукой по волосам и пытаюсь разобраться в головоломке, которой является Дэниел. Его непредсказуемость одновременно волнует и пугает, заставляя меня чувствовать себя пешкой в игре, правила которой постоянно меняются.

Мой взгляд падает на серебряную цепочку с кулоном в виде сердца, свисающую с моей шеи. Это символ моего прошлого, напоминание об ошибках, которые привели меня сюда. Но, возможно, в извращённой игре Дэниела это также может служить знаком его владения, осязаемой связью, которая привязывает меня к нему.

Пока я сижу в тишине своей спальни, в моей голове, словно буря, кружатся вопросы без ответов. Что вызвало такую внезапную перемену в поведении Дэниела? Было ли это связано с тем, что я сказала или сделала, или это просто проявление тёмной стороны, скрывающейся за его безупречной внешностью?

Меня всегда тянуло к сильным мужчинам, их уверенность и доминирование взывали были для меня, словно огонь для мотылька. Но сила Дэниела ощущается по-другому, более первобытно и тревожно. Подобно хищнику, кружащему вокруг своей жертвы, он излучает ауру опасности, которая одновременно возбуждает и пугает меня.

Неуверенность гложет меня изнутри, пока я размышляю о неизвестных мотивах, движущих действиями Дэниела. Играет ли он в запутанную игру в кошки-мышки, или здесь замешана более глубокая психологическая сложность?

Вздрогнув от внезапного шума, я вскакиваю с кровати, мое сердце бешено колотится в груди. Отрывистый стук по оконным стеклам заставляет меня резко обернуться, мои глаза расширяются от тревоги. На долю секунды мой охваченный паникой разум рисует образы взломов или чего похуже, но затем наступает реальность.

Это всего лишь птица. Маленький гладкий ворон, его блестящие черные перья ловят послеполуденный солнечный свет, когда он трепещет на стекле. Я делаю судорожный вдох, и у меня вырывается смешок, когда я смотрю на настырное существо. Его решимость проникнуть внутрь почти умиляет, если бы не жуткое сходство с неустанным преследованием Дэниела.

Я подхожу к окну, провожу пальцами по прохладному стеклу и смотрю на отражение ворона. В его упорных попытках добраться до меня я вижу параллель со своей ситуацией с Дэниелом. Так же, как птица не оставляет своих поисков, я оказываюсь втянутой в орбиту мужа, не в силах сопротивляться его тёмному очарованию.

По спине пробегает дрожь, когда я вспоминаю его прощальные слова, скрытую угрозу и обещание, заключённые в этих нескольких напряжённых предложениях. Как и ворон, я в ловушке в танце с хищником, моя судьба переплетена с его судьбой, пока один из нас не вырвется на свободу.

Я отпираю оконную задвижку, позволяя ворону залететь внутрь. Он садится на подоконник, смотрит на меня умными обсидиановыми глазами, а затем снова взлетает и исчезает в глубине дома.

Заинтригованная внезапным появлением ворона, я решаю выследить его в пределах дома. Мои поиски приводят меня в хозяйскую спальню, где птица сидит на краю огромной кровати. При виде ворона в этой комнате у меня по спине бегут мурашки, напоминая о встрече, которая произошла здесь прошлой ночью.

Когда я подхожу ближе, ворон устремляет на меня свой пронзительный взгляд, словно чувствуя, что во мне назревает буря. Я нерешительно протягиваю руку, и, к моему удивлению, он позволяет мне погладить его гладкие перья. В этом простом действии есть странное утешение, связь между видами, которая выходит за рамки слов.

Погрузившись в раздумья, я провожу пальцами по одеялу, представляя прикосновения Дэниела.

Воображения о том, как руки Дэниела касались бы моей кожи, переполняют мои чувства — грубая текстура его ладоней, жар его прикосновений, обжигающих мою плоть. Я представляю, почти чувствуя, как вес его тела вдавливает меня в матрас, как он завладевает каждым сантиметром моего тела с голодом, граничащим с дикостью.