Промчавшись мерный участок, Крэг выключил зажигание и нажал рычаг выброса тормозных парашютов. Пиропатрон сработал, и сзади на 25метровом фале на миг раскрылась пара ярко-красных куполов. Но чудовищный вихрь огромной скорости тут же смял их, оборвав прочнейшие фалы.

Попытка использовать обычные тормоза на такой скорости привела к тому, что диски сгорели почти мгновенно. И неуправляемый автомобиль продолжал мчаться с бешеной скоростью. Впереди замаячила соляная насыпь высотой метра в два с половиной, обозначавшая конец трассы. «Это и мой конец!» – мелькнула мысль в голове Бридлава.

Однако, на его счастье, машина на скорости 250 км/ч, использовав насыпь как трамплин, взлетела в воздух и, пролетев около сотни метров, плюхнулась с лёту в неглубокий карьер, заполненный водой.

Вода все-таки смягчила удар, и когда к карьеру подлетела спасательная команда, промокший насквозь Бридлав уже сидел на берегу и грустно смотрел на то, что осталось от «Духа Америки».

«Каков результат?» – первое, о чем спросил он. «Все о’кей, Крэг! – ответили ему. – Ты снова чемпион…»

Вот так, буквально с лёту, одним махом были преодолены сразу два барьера – 500мильный и 800километровый. Новый рекорд теперь составлял 846,942 км/ч, или 526,28 мили в час. Таким оказался памятник утонувшему в карьере «Духу Америки».

Начавшиеся осенние дожди, казалось бы, должны были остудить многие горячие головы. Однако себялюбивый Арт Арфонс не мог никому простить, что его опередили. Вкусивший сладость первого успеха, он теперь потерял аппетит и сон, приходил в бешенство от одной лишь мысли, что теперь чемпионство ему уже не принадлежит.

Он не мог ждать до весны и 27 октября выехал на трассу. Напрасно ему говорили, что соляная корка размягчилась, трасса стала короче, а шины могут не выдержать скорости более 880 км/ч, поскольку на это просто не рассчитаны.

Бледный, как смерть, он нажал на газ. И, выбросив из сопла оранжевые языки пламени, его «чудовище» с громогласным ревом, со старта рвануло во всю мощь.

Однако в первом заезде он показал всего лишь 836 км/ч. Значит, во втором забеге нужно было выжать из машины все ее скрытые резервы…

Арт снова бросил свое «чудовище» вперед. На его счастье, задняя покрышка взорвалась уже после того, как был пройден мерный участок и скорость уже упала до 650 км/ч. Машину удалось удержать на трассе, и заезд завершился благополучно.

Когда подвели итоги, оказалось, что младший Арфонс мог праздновать вовсю! Новый рекорд был доведен до 875,668 км/ч, причем, развив максимальную скорость около 916 км/ч, Арт стал первым человеком на суше, который превзошел рубеж «900». Правда, пока еще неофициально…

Однако пока Арт Арфонс со своим «Зеленым чудовищем» красовался перед кино– и телекамерами, улыбался со страниц газет и журналов, вращался в высшем свете, его соперники не дремали. В следующем сезоне должен был пасть рубеж 600 миль в час, и они готовились к этому.

Первым сезон 1965 года открыл Арфонс-старший со своим новым трехколесным ракетным «скороходом». Турбореактивный двигатель он заменил на 15 пороховых ускорителей, которые используют в авиации для дополнительного ускорения военных самолетов на старте. Их суммарная мощность оценивалась в 28 800 л. с.

Сумму в 100 тысяч долларов за машину и ускорители заплатил «Гудьир». Эта же фирма представила и шины для новой машины, надеясь, что старший брат обставит младшего, и «Гудьир», таким образом, докажет свое превосходство над «Файрстоуном».

Однако в первом заезде 28-летний гонщик Бобби Татро, которого Уолт Арфонс посадил за руль своей машины, показал всего лишь 430 км/ч. Во втором, правда, скорость возросла до 800 км/ч. Но до рекорда явно не хватало мощности.

Тогда связку ракетных ускорителей увеличили до 25 штук, посчитав, что мощности в 50 000 л. с наверняка хватит для достижения рекорда.

Однако на деле из-за несинхронной работы ускорителей машину удалось разогнать всего до 765 км/ч, причем на финише она выглядела так, будто побывала под обстрелом – практически вся ее задняя часть была сожжена начисто ракетным огнем. «Скороход» явно нуждался в капитальном ремонте.

Теперь надежды предпринимателей из «Гудьира» были связаны лишь с Бридлавом.