— Говорят, река наша берет свой исток в пещере на северном отроге. Я точно не знаю, сама понимаешь, в Чернодырье бывать не доводилось, а книги и врать могут. В любом случае идти надо вверх по течению. Пещера или нет – не важно. Найдешь то место, где она на поверхность пробивается, отсчитаешь семь шагов – там и набирай. Вот фляга.

Она бессовестно вытащила у Марка из кармана небольшую флягу, выплеснула ее содержимое в тазик, стряхнула хорошенько, а потом протянула ее мне.

— Только на твоем месте я бы не ходила туда. Можешь и не вернуться.

— Вернусь, — упрямо сказала я, пряча флягу в кармане, — а ты не говори никому, куда я отправилась, а то отец погоню отправит.

— И что мне сказать?

— Придумай что-нибудь, соври, но не выдавай меня. Я все равно по-своему все сделаю.

— Это опасно.

— Плевать.

Что мне какие-то неведомые опасности, когда речь шла о жизни любимого?

Я схожу в этот чертов лес и принесу этой чертовой воды. И ничто меня не остановит!

Напоследок аккуратно сжав его безвольные пальцы, я решительно направилась из комнаты.

Старая нянька тихо похрапывала, уронив голову на грудь, и не слышала, как я на цыпочках прокралась к шкафу. На улице стояла зима, поэтому одеваться пришлось теплее – шерстяное платье, портки с начесом, куртка, меховые ботинки, шапка, варежки.

Полностью собранная я взяла небольшую сумку и повесила ее через плечо. В нее положила нож, заговоренное огниво, флягу для волшебной воды. Потом спустилась на кухню и стащила немного походной еды – ломтиков вяленой оленины, да выручай-печенья. Места оно занимало мало, а голод утоляло лучше самых наваристых щей.

После этого я выскользнула на крыльцо. Потопталась немного на верней ступени, пытаясь набраться храбрости и, пожелав себе удачи, отправилась в путь.

Меня ждало коварное Чернодырье

Идти ночью в лес было затеей отважной, но глупой.

Это я поняла, едва перебравшись через небольшой овраг, идущий по кромке Чернодырья. Как-то разом затихли прежние звуки и на смену им пришли другие. Невнятные шорохи, скрип снега, легкий перезвон сосулек на еловых лапах.

Казалось, Черный лес дышит…и смотрит. На меня. Наблюдает за тем, как неуклюже пробираюсь по сугробам, пытаясь держаться недалеко от реки, оценивает мою силу и решимость и прикидывает, как будет проще от меня избавиться.

Надо мной, тускло высвечивая небольшой пятачок неспешно плыло заговоренное огниво. А еще выше чернело равнодушное зимнее небо, усыпанное звездами, которые казались ближе и ярче, чем в Синеречье.

Когда я запрокинула голову, чтобы полюбоваться на них, то увидела, как промелькнул темный, невнятный силуэт, перескакивая с дерева на дерево.

— Белка, — сказала я, — однозначно белка.

И плевать что размерами в несколько раз больше.

Белка. Ну или бурундочок. Да, да.

На всякий случай оглянулась, но ничего не увидела. Деревья, как будто сдвигались плотнее друг к другу, перекрывая обзор. И хотя я не так далеко прошла вглубь леса, выхода из него уже не было видно.

Ладно. С этим разберусь чуть позже. Главное, набрать волшебной волы, а обратно уж как-нибудь вернусь. По звездам, например.

Звездочет из меня был аховый, но на всякий случая я посмотрела еще раз, пытаясь найти и запомнить какие-нибудь ориентиры. Ну, допустим, вот та загогуля в форме вопросительного знака сойдет, и вон то скопление ярких точечек тоже ничего.

Убедив себя, что все под контролем, что путь назад непременно отыщется, а с дерева на дерево параллельно со мной и правда перескакивала добрая безобидная белочка, я поплелась дальше.

Продвигалась медленно. Коварный снег всеми силами старался меня задержать. То прикрывал яму, из которой потом приходилось выбираться по-пластунски, то большими комками падал прямо на голову, норовя проскочить за шиворот. И так без конца.

Я настолько устала, что утром, когда солнце уже взошло над Чернодырьем, упала плашмя в сугроб, руки-ноги раскинула и прохрипела:

— Все! Дальше не пойду.

Но, конечно же, пошла. Потому что усталость — это такая ерунда по сравнению с тем, что сейчас чувствовал бедный Марк. У меня не было времени ни на отдых, ни на жалость к себе, я должна была найти исток Синей реки, набрать воды и вернуться до того, как хищный боб начнет пускать корни

Мысли о любимом придали сил и решимости. Я с кряхтением выбралась из снега, отряхнулась и поползла дальше. В какой-то момент плащ зацепился за сук и сколько бы я ни дергала – освободиться не получалось.