В свете Ленкиных глаз на пути замерцала странная, явно рукотворная паутина с изящным узором и художественными бантиками вместо узлов. Её прочное плетение полупрозрачных нитей тянулось от одной неровной стены до другой, поднималось от пола и пряталось где-то в вышине потолка, где скопился непробиваемый светом мрак. В нём блеснули внимательные паучьи глаза — два больших в окружении мелких.

При виде этих глаз Артур нахмурился, поглядел на Ленку. Рассматривать глаза поближе Ленка тоже не хотела, но что-то в паутине её смущало. Возможно — бантики.

Попятившись назад, Ленка окинула взглядом изящный узор паутины. Точно, это же ловец снов! Только чего-то не хватает.

Она быстро превратилась в двуногого лисодракона, развернула рыжее оперённое крыло и выдернула зубами несколько маховых перьев. Превратилась обратно в хвостатую студентку с лапами. Взяла одно перо и, глядя на заинтересованные паучьи глаза, прикрепила перо на сеть.

Из темноты послышалось ритмичное урчание. Ленка довольно хмыкнула и развесила остальные перья. Урчание усилилось. Глаза качнулись и стали приближаться. Артур попятился.

Из мрака появилась кошачья ушастая голова с восемью глазами, полосатая лохматая головогрудь, восемь толстых пушистых лап и то ли толстенный хвост, то ли паучье брюшко. Кот-паук пробежался по сети, с мурчанием открыв в ней проход. Ленка поклонилась ему и, поймав руку Артура, потянула за собой.

Стены пещеры качнулись, своды расширились до круглого зала. Под потолком переливалась всполохами света кучевое облако… нет, облако в виде мозга. Всю стену занимал рельеф — отпечаток человеческого лица изнутри: углубление на месте носа, две покатые выемки губ, вогнутые полусферы сомкнутых век. Ленка хмуро глянула назад, но там за спиной Артура возвышалась глухая стена.

— Видимо, мы пришли, — она развела руками. — Можешь будить подругу.

Артур заозирался:

— А как?

— Ну как бы её обычно будишь?

— Обычно, я не изнутри… — он запнулся, стыдливо прижал уши и, почуяв это, хмуро глянул на Ленку. Та усмехнулась.

Покачав головой, Артур подошёл к каменным губам на стене. Провёл по ним рукой. Уставился на облако, но то всё также переливчато мерцало. Попробовал рукой ущипнуть выступ между впадиной носа и губ — ничего. Артур облизнул нос, вздохнул. Похлопывая по скале, прильнул к ней щекой и укусил…

Пещера всколыхнулась, ослепительно вспыхнуло облако-мозг, вздрогнули веки, впуская клубящиеся дымом щупальца тьмы. Чёрный дым затопил пещеру, свет погас и всё пропало.

Откуда-то донёсся звук падения капли воды в лужицу, и многократным эхом отозвались стены. Настоящие стены пещеры. Глаза Ленки не горели — хватало света из прохода, рядом в полумраке тлели зрачки Артуровой маски. Он моргнул и зажёг их ярче, огляделся. Возле влажно блестевших сталагмитов, поджав ноги сидела Дашка и дрожала. Распахнутыми глазами она смотрела на свет — только ничего в глазах её не было кроме клубящейся тьмы.

— Даша! — бросился к ней Артур, сорвав с себя маску. — Ты как?

— Холодно… — пробормотала она.

— Тебе не страшно? — подхватил её Артур и повёл к выходу.

Она издала словно бы тихий смех.

— Теперь уже нет.

Артур оглянулся на Ленку, горя своими янтарными глазами.

— Это хорошо, — пробормотал он.

— Не уверена, — снова хихикнула Дашка.

Над Ленкиной головой в светлом ночном небе горели яркие звёзды. Неподалёку, прислонившись спиной к дереву сидел Артур, на коленях у него дремала Дашка.

— Который час, что так светло? — тихо прошептал он, уставившись на Ленку нечеловечески широкими зрачками с тонкой полоской светящейся радужки.

— Полтретьего, — шепнула Ленка.

Артур посмотрел на небо, вздохнул. Начал осматривать руку.

— У тебя глаза светятся, как тогда в маске, — подсказала Ленка.

— Это не от неё, — нахмурился Артур. — По другому ощущается.

Он качнул пальцами, и ногти стали чёрными когтями. Повертел ладонью.

— По крайней мере, теперь я готов к кошмарам, — вздохнул он. — Кстати, темноту ты зачем тогда набирала?

— Чтобы такие кошмары не повторялись, — Ленка понурила уши, — но я пока не знаю, как это сделать.

Из центра по зимнему серой городской площади торчала исполинская, выше домов, бедренная кость, словно её кто-то аккуратно воткнул наполовину, при том не разворошив поверхность. На некотором отдалении прохаживались любопытствующие, фоткались, глазели, болтали. Близко не подходили — и периметр был огорожен ленточкой, за которой скучала парочка полицейских, и сама кость была башней некоего Архимага, про которого говорил весь местный инет. Да и торчала тут эта кость-башня уже не первый день, так что окружающие немного попривыкли.