Я достала из сумочки маленькое зеркало и губную помаду, чувствуя, как его взгляд скользит по мне. В помещении царила приятная тишина, нарушаемая лишь стуком посуды и разговоров вокруг.

Пока я наносила помаду, Арман, по-видимому, задумался, потому что вдруг спросил:

— А ты когда-нибудь думала о том, чтобы сама попробовать себя в качестве модели?

Меня его вопрос застал врасплох. Я засмеялась и покачала головой:

— О нет, это точно не для меня. Я предпочитаю оставаться за кулисами и помогать другим раскрывать свой потенциал.

Арман улыбнулся, и мне показалось, что в его взгляде мелькнуло что-то немного большее, чем просто интерес к деловой стороне нашего взаимодействия.

Мы молча допивали наш кофе и чай. Я часто бросала взгляды на его часы, но мое внимание притягивало его безупречное телосложение — это было истинно необычным для меня явлением. Он тоже неоднократно устремлял на меня взгляд, наполненный таким интересом, который я никогда не ощущала с Гюставом. Для Гюстава моя внешность была обычной, а в глазах Армана я видела нечто иное — неподдельный интерес.

— А когда у вас в последний раз… — я осеклась, внезапно осознав, какой бред говорю.

Господи!

Эти фантазии не дают мне покоя.

Как же я глупа.

— Что в последний раз? — спросил он, как будто ждал продолжения.

— Простите, я иногда разговариваю сама с собой и несу всякий бред.

— Бывают моменты, когда лучше оставаться в своих мыслях, — сказал Арман, бросив на меня понимающий взгляд. — Иногда мы все позволяем себе увлечься фантазиями.

Я почувствовала, как румянец опять появляется на моих щеках.

— Вы верно угадали, у меня давно с фантазиями проблемы, — усмехнулась я, — Как ни как, я же дизайнер.

Арман искренне улыбнулся, снова сосредоточившись на своей тарелке. Я заметила, как его глаза на мгновение остановились на мне, будто пытаясь разгадать мою порой странную переменчивость.

— Надеюсь, что твои фантазии однажды воплотятся в жизнь, — продолжил он, сделав небольшой глоток чая.

Я застыла в оцепенении от его слов. Если бы он знал, каким мечтам я предаюсь о нем. Как, оставаясь одна, я воображаю, что его крепкие руки обнимают меня. И что, занимаясь любовью с мужем, я вижу его перед собой.

С выдохом восприняв его слова, я приняла их как знак, что, по крайней мере, мысленно смогу ощутить его близость.

— А что, если эти фантазии что-то запретное? Что тогда? — промолвила я.

Его взгляд замер на тарелке, а по телу прокатилась волна напряжения, угрожающая разорвать его рубашку.

Он отставил вилку и откинулся на спинку стула внимательно глядя мне в глаза. Его взгляд был полон исследования и интереса, словно он пытался проникнуть в мои мысли, чтобы понять, откуда пришел этот вопрос. Арман наклонил голову чуть на бок, будто принимая вызов, и его спокойствие взволновало меня еще больше.

— Запретное всегда манит сильнее, не так ли? — сказал он после паузы, и я уловила в его словах тихую мудрость. — Иногда именно такие фантазии заставляют нас чувствовать себя живыми.

Я не знала, как ответить. Слова застряли в горле, как комок, и я едва сдерживала рвущиеся наружу чувства. Быть рядом с ним, чувствовать его внимание — это казалось таким естественным и в то же время недосягаемым.

— Возможно, это потому что партнер не обращает должного внимания на интересы другого, — добавил Арман, слегка улыбнувшись. Его голос внезапно вернул меня к реальности, но его слова оставили след в моей душе. Он говорил про меня, про то, что я чувствую с Гюставом. Он никогда не интересовался, чего я действительно хочу. А у меня очень сильная тяга к сексу, но я не получаю этого от мужа. Быть может, это и тянет меня к Арману. Но почему именно Арман? Почему я почувствовала себя женщиной, встретившись с ним?

Я посмотрела на Армана, и в его глазах заметила понимание, которого ни у кого не встречала. Он словно видел меня насквозь. Мне стало страшно и одновременно захватывающе от того, насколько открытыми мы стали друг перед другом в этот момент.

Арман

Эта девушка, несомненно, отдает душой безумству. Почему же она так открыта в своих мыслях? Что пытается доказать? Её едва уловимые намеки на близость, заполняющие пространство между нами, смущают меня. Я пожалел о том моменте, когда согласился выпить с ней чаю. Мне не следовало соглашаться; как можно забыть, что она — жена моего лучшего друга? Зачем я позволил себе увлечься этой её игрой, в которой она пытается обнажить свою сущность передо мной. Разве она не в состоянии удержаться? Неужели не осознает, как это будоражит меня?

Черт возьми!

Никогда не думал, что могу увлечься женой друга. Это нарушает все правила, рушит основы всего. Я твёрдо решил больше не встречаться с ней, а уж тем более не позволю себе большего.

Этому не суждено случиться.

Никогда.

Это невозможно.

Если бы я обладал властью, то уволил бы её без колебаний. Но это было бы неверно. Гюстав настоит на объяснениях, которым у меня нет ответов.

Вот дьявол!

Она чертовски красива!

Есть чем удивить.