Мы с ней провели неприлично много времени, сидя у бассейна и обсуждая, кто из членов «Королей» был бы лучшим в постели. Джейкоб обычно попадал в пятерку лучших. Какими наивными мы были.

Я понизила голос и наклонилась к ней.

— Это было лучше.

Она моргнула.

— Ни за что.

Тогда у меня возникло воспоминание, не первое за этот день, о том, как Джейкоб теребил мои волосы, трахая меня сбоку. Отголосок оргазма, который он мне подарил, прокатился по моему телу, вызывая дрожь.

Нина заметила это и отпустила мою руку.

— Срань господня. Так хорошо?

Я кивнула с мрачным выражением лица.

— Настолько хорошо.

Вот почему вместо того, чтобы пытаться обуздать свой темперамент раньше, я дала ему волю. Я беспокоилась, что если бы хоть на секунду забыла, кем на самом деле был Джейкоб, то оказалась бы в чулане какого-нибудь уборщика в «Магнолии», пришпиленная к стене с полками, когда он лишил меня разума во второй раз менее чем за сутки.

— Ты собираешься снова с ним встретиться? — спросила Нина.

— Я искать встречи не буду, — сказала я. — Это было всего лишь раз. Мы можем перестать говорить об этом?

Она кивнула.

Я пошла наполнять напитки.

К сожалению, все хотели поговорить об этом. Джейкоб рассказывал мне, что у нескольких членов Королевской семьи были родственники в «Магнолии». Оказалось, что этим старым занудам не нашлось ничего лучшего, как позвонить своим родственникам в ту секунду, когда я проходила мимо с Джейкобом, и сказать: «Вы никогда не поверите, кому устроили грандиозную экскурсию по этому месту».

Не один клиент обронил в мой адрес слово «парень». Каждый раз это поражало, как бомба. Внутри клуба люди либо трахались, что означало, что у тебя был беспорядочный секс без каких-либо условий с кем ты хотел в любую ночь, либо у тебя была «старуха» что означало, что вы были связаны на всю жизнь, как какая-нибудь пара оборотней. Насколько я могла судить, золотой середины не было.

Оказалось, что Джейкоб никогда раньше не обзаводился «старухой» — я сделала мысленную пометку жестоко убить первого человека, который попытается так меня назвать, — и тот факт, что он сделал исключение для меня, считался большим событием. Мои клиенты относились ко мне с новообретенным почтением, которое вызывало у меня желание что-нибудь выпить.

Один из молодых членов клуба сунул мне пятидолларовую купюру после того, как я налила ему двухдолларовую порцию самого дешевого виски, которое было у нас в заведении, а затем сказал:

— Сдачу оставьте себе, мэм.

— Я зарабатываю на жизнь работой, — огрызнулась я.

В армии обращение «сэр» и «мэм» предназначалось для людей с нашивками на плечах. Я была призвана в армию пехотинцем и гордилась этим. В «Королях» только силовики и выше заслуживали права на обращение «сэр» и «мэм», а поскольку я даже не состояла в клубе, будь я проклята, если люди начнут относиться ко мне так.

Это было настолько гнусно, что только потому, что они думали, что я встречаюсь с одним из их членов, моя ценность внезапно взлетела. Как будто это был 1600 год, а я была какой-то посудомойкой, вышедшей замуж за лорда. Сейчас не 1600 год. Я унаследовала звание Джейкоба не только потому, что переспала с ним, и следующий человек, который намекнет на это, получит пиздюлей.

Я бы впала в феминистский гнев, если бы не видела, как произошло то же самое, когда у одной из женщин, заседавших в совете Королей, завязались серьезные отношения с местным механиком. Это был не сексизм, это был классицизм.

Около десяти часов симпатичная брюнетка скользнула на один из моих барных стульев. Я работала в дальнем конце бара, а она выбрала место прямо у стены, низко присев, как будто старалась не попадаться мне на глаза. Я узнала ее. Немного. Я видела, как они с Джейкобом тусовались, когда я только начала работать у Чарли, но вскоре после этого они разошлись, и теперь она была с парнем, которого все звали Слим. Они оба казались довольно счастливыми вместе, но, когда я увидела ее лицо, меня все равно пронзила легкая тревога. Она выглядела как женщина, которой есть что сказать.

— Что я могу Вам предложить? — Спросила я.

— Водку с тоником. — У нее был приятный голос, глубокий для женщины, мелодичный, как будто она умела петь. Добавьте к этому немного грубости, и она, вероятно, свела бы мужчин с ума своими разговорами в спальне.

Я налила ей выпить и поставила перед ней.

Она прикусила губу и огляделась.

— Что-нибудь еще? — Спросила я.

Она немного наклонилась над стойкой, и ее топ опустился вперед, обнажив пышную ложбинку между грудей. Джейкоб, должно быть, был любителем сисек. Мой верх так же был неплох.