Она была моей бабушкой по отцовской линии. Она взяла меня к себе в первый раз, когда моих родителей арестовали за наркотики — папу за хранение, маму за вождение в нетрезвом виде со мной на заднем сиденье — и никогда не отдавала меня обратно. После своего первого пребывания за решеткой мои родители сбежали из города, и теперь мы получали от них известия только тогда, когда им требовались деньги под залог или они ненадолго пытались протрезветь.

Не все наркоманы — придурки. Я знала, что многие из них были хорошими людьми с болезнью, которая могла привести к тому, что они совершали ужасные поступки, но мои родители не попадали в эту категорию. Они были гнилыми даже без наркотиков или выпивки. Я узнала это из первых рук во время одного из маминых столкновений с трезвостью. Она ударила меня за то, что я плакала. Не пощечина или шлепок, а настоящий удар в живот. Это сработало. Я перестала плакать. Потому что я не могла дышать.

В то время мне было четыре года. Бабушка больше никогда не оставляла меня с ней наедине.

Сказать, что моя бабушка значила для меня очень много, было бы большим преуменьшением. И Джейкоб только что сказал мне, что учреждение когнитивной помощи, в которое мне потребовались месяцы, чтобы поместить ее, может быть сомнительным.

Глава 2

Остаток моей смены прошел как в тумане. Я наливала пиво, коктейли, отшивала людей, которые приставали ко мне, и изо всех сил старалась оставаться сосредоточенной, хотя мои мысли кружились, как водоворот, стекающий в канализацию. Для чего был этот загадочный вопрос от Джейкоба о том, когда я закончу работу? Был ли это его тонкий способ сказать мне, что он не хочет отвечать мне в переполненном баре? Должна ли я ждать его?

Я посмотрела на часы. Мы закрылись в два часа ночи, но мне нужно было пройти свой контрольный список дел, прежде чем я могла даже подумать об уходе. Было уже почти три. Мои дела были сделаны, и я только что закончила показывать Нине четыре разных способа разорвать чью-то хватку, когда тебя хватают за запястье.

Я выглянула в окно. На стоянке не было никаких признаков мотоцикла Джейкоба. Мои коллеги один за другим выскальзывали через заднюю дверь, и я не собиралась оставаться здесь и ждать его одна. Этот бар находился не в лучшей части города, и даже с моими годами тренировок по рукопашному бою мне не нравилась идея применить свои навыки против пьяного байкера, у которого, вероятно, был нож или пистолет.

— Ты идешь, Криста? — спросил Тайни.

— Да, — сказала я.

Несколько минут спустя я вышла из бара с кондиционером в душную ночную жару. Сейчас только в начале мая, но в южном Техасе лето началось в апреле и продолжалось до ноября. Сильная жара обрушилась на маленький городок Керни несколько недель назад и душит нас в своих теплых объятиях. Жужжание насекомых на близлежащих деревьях было оглушительным. В воздухе ощущалась невыносимая влажность, отчего мои движения казались медленными и вялыми. Что не помогало, так это моя усталость. Я не осталась цела после службы в армии, и мое покрытое шрамами тело казалось избитым и изнеможденным от долгого пребывания на ногах.

Я попрощалась со своими коллегами и двинулась к машине с запинающейся, предартритной грациозностью. Одной из причин, по которой мы с бабушкой решили поселиться в этом городе, помимо якобы звездного дома престарелых, был находящийся рядом, военный госпиталь. Через несколько дней у меня была назначена встреча с моим физиотерапевтом, которую я очень ждала.

Я проскользнул в машину, заперла двери и направилась домой. Часы посещения в доме престарелых — с десяти до пяти. После того, что сказал Джейкоб, я хотела попасть туда, как можно скорее, а это означало, что мне повезет, если я посплю хотя бы пять часов. По крайней мере, у меня никогда не было проблем со сном.

Боевые ветераны известны своей способностью засыпать где угодно, и я не была исключением.

Я притормозила на красный в двух кварталах от бара. Неподалеку с грохотом ожил двигатель и взревел в ночь, как лев, требующий своей добычи. Через несколько секунд рядом со мной остановился мотоцикл. Он был слишком громкий для Харлея, но когда я взглянула на него, то увидела слово «Победа», размазанное по стенке бензобака. Его водитель был в шлеме-тюбетейке и защитных очках, но только по бороде я поняла, что это Джейкоб. Он повернулся ко мне, а затем мотнул головой влево, явно приказывая следовать за ним.

Ладно.

Загорелся зеленый. На дороге больше никого не было, поэтому я включила поворотник и повернула, следуя за мотоциклом, пока Джейкоб сворачивал на боковую улочку.

Я не была дурой. Да, я вожделела тело Джейкоба и его притягательную сексуальную энергию, но правда заключалась в том, что я ничего не знала об этом парне. Он может быть законченным психопатом.

Я держала одну руку на руле, а другой открыла центральную консоль. Внутри был 9-миллиметровый пистолет, который я купила еще во время службы. Как воздушный стрелок, я не стремилась к наворотам более ярких пистолетов; я стремилась к прочному дизайну и надежной репутации. Этот бренд не был очень популярен, но отзывы о нем были звездными. Люди из Guns & Ammo закопали одного на день в грязь, заморозили другого в твердой глыбе льда, затем разморозили его под палящим солнцем, а еще одного выбросили с десятиэтажного здания. Все три орудия произвели более тысячи выстрелов, после чего те не вышли из строя. Нет, пистолет не был красив, но делал свое дело. Я спрятала его в сумочку, когда въезжала на небольшую парковку позади Джейкоба.

Он заглушил двигатель и снял защитные очки и шлем. Одна длинная нога перекинулась через заднюю часть мотоцикла, и затем он двинулся ко мне быстрыми, уверенными шагами.

Я оставила свою машину заведенной и закрыла двери, опустив стекло.

— Ну, это совсем не странно.

Джейкоб наклонился вперед и оперся локтями о мое окно. Его запах ударил мне в нос: кожа, моторное масло с легким привкусом одеколона.

С такого близкого расстояния его глаза были поразительно голубыми, как будто он запечатлел своим взглядом арктическое небо.