Через пару часов я была готова взвыть и затеять прицельное метание стульев в начальника – более мелкие снаряды меня уже не устраивали. Зато здоровая злость слегка выветрила из головы нездоровый розовый туман и заставила вспомнить о деле. Флакончик с зельем перекочевал из ридикюля в рукав блузки под туго облегающую запястье манжету – допустить воплощение в реальность сюжета «он, она и диван» я никак не могла! Даже если для его предотвращения понадобилось бы освоить профессию налетчика, проникнуть в резиденцию Айвори, стукнуть Каролину по голове и влить волшебное снадобье прямо ей в рот.

Курьер с пачкой писем и Фрэйл с очередным требованием почты появились в приемной одновременно – я едва успела вклиниться между ними и выхватить стопку конвертов из-под носа у соседа. Он тут же попытался забрать ее, но уступать свое секретарское право первой взглянуть на корреспонденцию, которая так подозрительно интересовала начальство, я не собиралась – вцепилась второй рукой и потянула на себя. Алекс вздернул брови, изобразив не то недоумение, не то насмешку, и в точности повторил мои действия. Перетягиванием конвертов мы занимались бы, наверное, еще долго, если бы сосед не погладил вдруг мое запястье – естественно, я мгновенно залилась краской и отдернула руки. Алекс тоже зачем-то разжал пальцы, и корреспонденция веером разлетелась по помещению.

Курьер благоразумно скрылся, хотя я бы на его месте непременно полюбовалась на главного редактора и секретаря, азартно ползающих по приемной наперегонки. Меня вели любопытство и ревность. Чем руководствовался сосед, было ведомо лишь ему, но передвигался он с не меньшей целеустремленностью и прытью. В брюках собирать пыль с пола оказалось, к несчастью, сподручнее, чем в узкой юбке, и большая часть пачки предсказуемо очутилась в руках противника. Среди тех писем, что подобрала я, ничего занимательного не было – только официальные приглашения, счета и договоры, – а вот из тех, что достались Алексу, выглядывал весьма сомнительный сиреневый конверт. Любовное послание от синеглазой куклы?

Молча, даже не съязвив, отдать начальнику корреспонденцию было тяжело, но еще тяжелее – не затеять повторное соревнование по дележу писем. Сверля взглядом спину соседа, который направился к себе в кабинет, я прикидывала, как бы половчее подобраться к подозрительному конверту. И вдруг Алекс, словно уловив мои мысли, повернулся и протянул сиреневое письмо.

– Это тебе! – заявил он.

Послание действительно адресовалось мне, но никаких марок и штампов на нем не было, да и лаконичное «Для мисс Райт в приемную» яснее ясного говорило, что конверт просто принесли и оставили охране, а не отправили по почте. Открывала я письмо полная дурных предчувствий, и они полностью оправдались. Короткая записка гласила, что план отменяется, потому что у меня не тот флакон.

Как это не тот? А какой? Неужели в самом деле с ядом? Или с приворотным? Или с тем самым, обещанным Рупертом, воспламеняющимся? И что мне делать, если – а скорее, когда – явится герцогиня? Оттаскивать ее от соседа за волосы? Или связать и засунуть в рот кляп?

Действовать следовало быстро. Очень быстро! Прежде всего выяснить, что за снадобье мне подсунули – может, его даже выкинуть опасно. Потом потребовать правильный пузырек, если, конечно, он существует. То, что вместе с письмом мне не передали зелье, наводило на нехорошие мысли: вдруг обнаружилось, что рецепт – это всего лишь сказка и действенного эликсира попросту не существует. В любом случае сидеть в редакции и ждать было бессмысленно. Нужно было мчаться к Истэнам, чтобы все выяснить лично, а для этого сперва отпроситься с работы. Особых сложностей я не предвидела, тем более что до обеденного перерыва оставалось чуть менее часа, но предупредить непосредственного начальника все равно полагалось.

– Алекс, – начала я, едва переступив порог кабинета, – мне необходимо отлучиться на час-полтора.

– Куда? – оторвавшись от изучения бумаг, спросил он.

– По личному делу, – произнесла негромко и замолчала, начисто игнорируя пытливый взгляд соседа, который явно ожидал более развернутого ответа.

– Прости, Одуванчик, но сегодня мне никак без тебя не обойтись, – с притворным сочувствием изрек он. – Сама же видишь, что дел невпроворот! Совет акционеров на носу и…

– И фикус плохо полит? – не удержалась я от язвительного комментария.

– Кстати, – оживившись, отозвался Алекс, – цветок не мешало бы помыть. Смотри, какие у него листья грязные – несолидно держать такое чумазое растение в кабинете! Что о нас люди подумают?

– Хорошо, – прошипела я, – сейчас напечатаю твои вопросы для собрания, отполирую фикус и пойду, ладно?

– Потом еще необходимо пересортировать подшивки за позапрошлый год, найти в архиве все материалы по спортсменам и…

– И все это я могу сделать, когда вернусь!

– Еще напечатать персональные ответы на все эти приглашения, – словно не услышав меня, продолжил Фрэйл, указывая на внушительную пирамиду из карточек. – Проверить актуальность данных в личных делах сотрудников и подобрать портреты для юбилейной брошюры.

– А шторы постирать не нужно? – вырвалось у меня зло.

– Ну, если у тебя есть такое желание и найдется время, я не возражаю! – милостиво согласился Алекс.

Прикрыв глаза и досчитав про себя до десяти, я выдохнула, фальшиво улыбнулась и слащавым голоском произнесла:

– Как-нибудь в другой раз!

Успокоиться помогла идея, что можно ведь просто уйти на перерыв и задержаться – конечно, в этом случае визит к Истэнам откладывался, но не намного. На этом зарождавшийся конфликт мог бы и угаснуть, но вышло иначе. Весь следующий час я терпеливо печатала и писала под диктовку. И даже фикус протерла старательно, из-за чего бедолага лишился пары листьев. Наконец стрелки часов заняли желанное положение, и я осторожно покосилась на выход из кабинета. Фрэйл, как раз диктовавший мне список канцелярских товаров, которые необходимо немедля заказать, этот взгляд перехватил и, как бы между прочим, добавил: