— Это самоубийство, — говорит Даррен.

— Самоубийством будет прятаться и ждать, когда того, с кем связана я и мой ребенок, казнят. У меня просто нет выбора.

— И ты думаешь этому Виктору можно верить?

— Я верю дракону, который живет внутри меня, и я знаю, что Виктор говорит правду. Как бы мне ни хотелось убежать, скрыться где-нибудь, где никто нас не найдет и жить спокойно с Иосом, я не могу этого сделать. Я не выбирала это все, выбор уже сделан за меня. Тот, кого я ношу под сердцем куда важнее, чем любые мои желания.

— И что ты будешь делать?

— Отправлюсь в столицу вместе с Виктором и сделаю все, что возможно, чтобы вытащить Каэна. Если только это возможно…

— И ты думаешь вам двоим это удастся? ты хоть представляешь, что это такое, вытащить человека… или дракона из имперской темницы? Ты просто придешь к воротам, постучишься и попросишь выдать тебе твоего дракона, так что ли?

— Я не знаю… — растерянно говорю я, — но я уверена, что найдется какой-то выход.

Я вижу, как даррен и Кармина переглядываются. Она отводит его в сторону и что-то шепчет ему на ухо. Я нарочно не слушаю, отводя все нити подальше, сосредотачиваюсь на Клинке, который копается где-то в прибрежном песке и пытаюсь успокоить свое сердце, которое колотится от волнения.

— ну чтоже, Анна, мы отправимся вместе с тобой, — наконец, говорит Даррен. Похоже, наши судьбы теперь связаны. Так считает моя жена.

Кармина кивает.

— Я против этого решения, но ее слово для меня важнее, чем мои сомнения. Если нужно вытащить дракона из темницы и скинуть с трона эту мерзкую ящерицу Зенедира Салемса, я готов поспособствовать всем, чем располагаю, и Кармина со мной. Мое судно к твоим услугам, как и все мои средства. Но учти, малышка, когда дело будет сделано, я стребую с тебя за все, чего мне пришлось лишиться. И ты построишь мне дом, в два раза больше того, что был, и не в этом занюханном захолустье, а в столице. Я уже пообещал моей девочке.

— Я только киваю, и ловлю себя на том, что расплываюсь в улыбке.

— И прикажи, пожалуйста своему солдату и своему охотнику на ящериц, чтобы общались вежливо, нам предстоит долгий путь и я бы хотел провести его среди друзей.

Он смотрит на меня, а потом на Мелвилла, лицо которого ничего не выражает, а потом переводит взгляд на покрасневшего от ярости Чивса.

Я нарочно ничего не говорю. Ожидая, что он сделает.

В конце концов Мелвилл встает и подает руку Даррену.

— Без обид, — говорит он, серьезно глядя ему в глаза. — Доверие - это обоюдоострый клинок. Доверяя мне, ты заставляешь меня доверять тебе. И чтобы ты знал. Я не хотел ее убивать. И я принял решение не делать этого еще до того, как она заставила меня. Я служу ей, потому что увидел в ней свет, и потому что она увидела свет во мне. Вот и все. Любого, кто встанет у нее на пути, я разорву вот этими руками. Любого, кого она считает своим другом, я буду считать другом тоже.

Даррен осторожно пожимает Мелвиллу руку, и я выдыхаю от облегчения.

Даррен подходит к Чивсу и протягивает ему руку так же, как Мелвиллу.

Чивс смотрит на меня, словно ждет разрешения, или команды и я слегка киваю.

— Будь ты проклят, торговец. Похоже и мне придется считать тебя своим другом.

Он хватает руку Даррена и, прижав его к себе, похлопывает по спине.

Я обращаю внимание на Виктора, который всю дорогу сидел молча, и могу поклясться, что вижу на его обожженном лице едва заметную улыбку.

Каэн

Сквозь пелену болезненного забытья я выныриваю в сознание, только для того, чтобы ощутить разрушительную физическую боль. Мое тело теперь кажется сосредоточением страдания. Руки и ноги скованы и я чувствую, как металлические кандалы до крови прорезают ноги, руки и шею, обездвиживая меня.

— Что вы с ним сделали? — слышу скрипучий старческий голос, который эхом разносится по большому залу. — Спит он у вас, или без сознания? Если он не будет осознавать, что тут происходит, мы не сможем сделать то, что должны…

Что за голос. Кажется, я когда-то уже слышал его.

С трудом разлепляю глаза и в первое мгновение не могу понять где я нахожусь. Голова болит так, словно по ней прыгало сразу несколько человек. Во рту привкус запекшейся крови а к лицу прилипли волосы не давая рассмотрить место, в котором я нахожусь.

Вглядываюсь и смутно вижу множество людей, которые сидят по сторонам и выжидающе смотрят на меня. Здесь не меньше нескольких сотен.

Что это такое? Что они тут все делают?

— Он, как видите, уже очнулся.

А этот голос я хорошо знаю. Салемс говорит кротко и негромко. В голове проносятся события, которые случились до того, как я отключился. Я бился с ним и потерпел поражение.

Но… Кажется, я позволил Лилиане сбежать. Если это так, то отчасти, мои усилия были не напрасны.

— Каэн Сандерс, — слышу я снова голос старичка, — осознаете ли вы, где сейчас находитесь?

Я открываю рот и пытаюсь что-то сказать, но слова мои тут же прерываются тяжелым болезненным кашлем. Я чувствую, что добрая половина ребер у меня сломана. Что же это за голос…