Аксинья, та вышла, посмеялась, и боярыня кривляк отблагодарила. А Устинья и не выглянула даже.

Михайле это было неприятно.

Он и затеял-то все со скоморохами, чтобы свою красавицу повидать, а ее нет, как и нет...

Ну и пусть. Пока у него другая задумка.

Фёдор осмотрел еще раз блюдо, поморщился.

Жирное мясо он уважал, но потом животом мучился по нескольку дней. А - неприятно. Сиди потом в нужнике, не вылезая. Был бы он пьян, такой пустяк его б и не остановил. Но царевич еще не напился, так что блюдо осталось без внимания.

Пока...

– Позволишь, царевич? Попробую угощение, да и к красавице подойду, поблагодарю?
– Михайла выглядел невинным, как одуванчик.

Фёдор кивнул, и парень щедро сгрузил себе в миску свиных ножек.

И принялся уплетать их.

Минут десять.

Потом побледнел, позеленел... и как принялся блевать прямо под стол.

– Ты с ума сошел, что ли?!
– рыкнул на Михайлу Фёдор.

Руди, будучи поумнее друга, сообразило быстрее.

– Михайла, ты...

– Не ешьте, - умирающим лебедем проклекотал Михайла, едва не сползая под стол.
– Кажись, отравлено...

Онемели все.

Руди опомнился первым.

– А ну-ка...

Миска со свиными ножками была подхвачена, как есть, и вынесена во двор. Где и поставлена перед здоровущим псом. Тот, было, забрехал на людей, но оценив предложенное блюдо, решил, что надо угоститься. Мало ли, кто тут ходит, а вот такой вкуснотищи может и не перепасть больше.

И - не перепало.

Яд Михайла от души высыпал в общее блюдо. Сам-то съел немного, а собака угостилась оставшимся.

Только лапы и дернулись.

– Покушение на царевича!
– раненым зверем взвыл Руди, понимая, что чудом избежал смерти. А когда б Фёдор кушать начал? Не этот парень...

Что тогда?!

Михайла довольно блевал под столом. Умирать он не собирался, он точно знал, сколько нужно съесть для нужного эффекта. Вот и скушал.

Ну, потошнит его дня три.

Пошатает чуток.

Ничего, потерпит ради такого случая.

– Хозяина сюда!
– продолжал неистовствовать Руди.
– Слово и Дело государево!!!

Клич сработал. Еще бы...

Тут и народ понабежал, и стража...

Джерманцы и опомниться не успели, как хозяина таверны схватили - и потащили в пыточный приказ. А куда его еще?

Там пусть и отвечает, какие-растакие капусты царевичу предлагал. Что сыпал, кто подучил...

Не знает ничего?

Да кто ж тебе, дурашка, поверит? На дыбе повисишь - признаешься и в том, чего не было...

Михайлу, кстати, судьба трактирщика и его подавальщиц вообще не волновала. По склону карабкаться - камни сыплются. Вот он и лезет вверх. А что камни - это чужие жизни... ну так что же? Не его ведь! Остальное неважно!

***

– Что?!
– Борис им ушам своим не поверил.

– Джерманцы царевича отравить хотели.

– И как - успешно?

Царица Марина сейчас как раз находилась рядом с мужем. И интересовалась совершенно искренне. Боярин, который влетел в тронный зал, растерялся, а потом потряс головой, да и начал отвечать спокойнее.

– Нет, государыня. Не успел царевич яда отведать, один из его спутников раньше него угостился. Ему и поплохело.

– Понятно. Но хоть спутник умер?

– Нет, государыня. Но очень плох, боятся, не выживет.

Марина пожала плечами с самым философским видом. Борис тряхнул головой, и кивнул супруге.

– Оставь нас, радость моя.

Марина молча поднялась, поклонилась - и вышла. Поняла, что перегнула палку. Не любишь ты царевича? Да и не люби, но так-то уж показывать зачем?

Опять же, ежели она поторопится, то все прекрасно услышит из другой комнаты. И мужу о том известно.

Борис поглядел на боярина.

– Ты, Иванко Коротич, мне подробно рассказывай, не торопись. Где покушались-то?

– Так царевич на джерманскую улицу пошел. В кабак, угоститься.

Борис кивнул.

– Бывает.

– Там ему джерманское блюдо и подали. А мясо в нем жирное, царевич решил попозже скушать, хоть и намекали ему, что оно вкусное, пока горячее. Но подождать решил царевич. А вот один из его спутников, напротив, разрешения спросил, да и угостился. Десяти минут не прошло, как ему поплохело.

– Так...

– Собаку накормили тем угощением, та и сдохла.

– Так.
– это прозвучало уже жестче и серьезнее.