Рудольфус поморщился. Вот прямота незамутненная!

Разве так надо? Разве так в Лемберге поступают? Впрямую все говорят?

Кошмар какой! Приличный человек так цель словами застит, что ее и видно не будет. Таких кружев языком понаплетет...

Россы!

Все впрямую, простые, как клинок, но и сила в них, как в клинках. Потому надобно с ними осторожнее, в обход, в дипломатию...

– Я бы не стал так прямо...

– Но куковать ночной кукушке не дашь. Или с твоего голоса - или в суп?

– Я, боярышня, старше, опытнее, и знаю, как лучше будет.

– Для кого лучше? Для меня? Фёдора? Тебя? Россы? Лемберга?

Руди даже глаз не опустил. Но и Устинья тоже.

– Попомни мои слова, мейр. Когда придется мне замуж за царевича выйти, делать я буду то, что лучше для Россы. Не для тебя или меня, а для моей родины. Не для твоей.

Сказано было увесисто.

Руди даже отшатнулся, трость перед собой вскинул.

– Откуда ты...

– Вот уж невелика загадка, - фыркнула Устинья. Отвернулась, да и пошла себе восвояси.

И на взгляд, который сверлил ее спину, внимания не обратила. Руди бы с удовольствием ударил сейчас между лопаток, обтянутых синей тканью сарафана, туда, где сбегала по ложбинке длинная рыжая коса. Ударил, и посмотрел, как хрипит и корчится высокомерная дрянь.

Умная дрянь.

Видно, что она ничего не знает. Но легко догадается, разберется, поймет. А и правда, чего тут неясного?

Можно клясться в верности чужой стране. Но будет ли клятва честной?

Всякое бывает.

Но... недаром государь Сокол приказал иноземцев и иноверцев на государственные должности не брать. И к воспитанию детей не подпускать.

Это уж потом подзабылось, вот и нашел Руди лазейку. Он ведь не воспитатель, не чиновник, он - друг. А яд легче всего прятать под слоем меда.

Неудивительно и что боярышня ему ответила неласково. То, что он ей предложил... Руди уже понял, что Устинья Алексеевна не дура. И петь с чужого голоса не будет. Разве что выгоду свою почувствует?

Все ведь просто!

У Россы - земля. У Россы - богатства природные. Тут тебе и золото, и алмазы, и пушнина, и лес, и поля обширные, незасеянные. А Лемберг маленький, люди на головах друг у друга сидят. Зато умные и образованные. Науки превзошли, дипломатию освоили...

Вот когда б умные стали глупыми править, все бы в мире и пошло ладно да гладко.

Но как объяснить это глупой девке?

Или не такой уж глупой?

Сейчас Руди ей почти ничего не предложил. Угрожать? Так угрозы ничего не стоят, когда ты их в исполнение не приведешь.

Деньги? Власть?

В людях Руди хорошо разбирался, и понимал - боярышне это не надобно. Ни огонька у нее в глазах не шелохнулось, когда он заговорил, ни искорки не зажглось.

Тогда... пусть испугается?

Или и того лучше... Руди развернулся, и помахивая тростью, отправился восвояси.

Появилась у него идея. Хорошая, но ее обдумать надобно.

Раньше он боярышню так близко не видел, не разговаривал. Сейчас побеседовал - и задумался. А что можно предложить вот такой? Или может, проще поступить? Обмануть, закружить? Где ее опыт - и его? Не сравнить даже.

Но ведь узнает. И не простит. И все рассыплется... когда баба в ярости, все она разнесет, палаты каменные с землей сравняет, ему ли про то не знать? Лучше не рисковать понапрасну.

Надобно все серьезно обдумать.

***

Вдовая царица Любава точно знала - во дворце никогда нельзя просить напрямую

Никогда!

Или не дадут, что тебе нужно, или из вредности напакостят... всякое может быть. Потому к своей цели - женить сына, она подошла окольными путями. И пришла к пасынку.

Да, вот так вот.

Борис Иоаннович - сын от первого брака ее супруга. Потом муж был еще раз женат, но во втором браке у него только две девки получились, они нонеча замужем уже, Любава о них и не думала. А ее брак с царем был третий по счету. *

*- Царевен (из Рюриковичей) на Руси замуж как раз отлично отдавали. Дочери Ивана Грозного, к примеру, отлично замуж вышли. Это потом уж Романовы решили стать шишкой на ровном месте, и сказали, что царевнам никто не ровня. А до их правления все обстояло иначе. Прим. авт.

Детей у них долго не было. Государь не огорчался, у него Борис был, и первенец, и любимец, и наследник. А Любава злилась. Только через десять лет брака у нее сыночек родился. Поздний, балованный, а уж на что ей пойти пришлось для его рождения... о том и вовсе лучше промолчать. И не вспоминать никогда.