Она отчаянно боролась с ним, пытаясь оттолкнуть, хотя тело и реагировало против ее воли, и уже скоро она даже ощутила вспышку радости из-за того, что снова оказалась в его руках. Она обнаружила, что отвечает на его поцелуй, пока в голове вспышками не промелькнули образы Люциуса и стройной худощавой брюнетки, холодным душем действуя на нее и эффективно охлаждая пыл.

Гермиона оттолкнула Люциуса с новой силой, на этот раз разорвав хватку, и отступила на несколько шагов, чтобы дать им передышку.

— Что, черт возьми, это было? Ты не можешь просто поцеловать меня и ждать, что я приду от этого в восторг. Я не буду твоим случайным романчиком, Люциус! Можешь просто выбросить эту мысль из головы прямо сейчас, я… — Гермиона снова была остановлена пальцами Малфоя, прижавшимися к ее рту, и обиженным взглядом его глаз.

— Гермиона, я очень терпеливо ждал, учитывая все обстоятельства, чтобы ты стала свободной, прежде чем начать ухаживать за тобой. Я знал, что сделай мы это раньше, и ты будешь чувствовать себя неловко. Поверь, быть вдали от тебя, стало адом, но я терпеливо ждал… У меня нет намерений предлагать тебе случайный романчик… Я хочу стать центром твоего существования, а чтоб ты — моим.

Он посмотрел на Гермиону с такой искренностью, что она почти поверила ему… Почти. Но прежде чем смогла возразить, он продолжил.

— Знаю, последние несколько недель все было непросто и, оглядываясь назад, я, пожалуй, должен был поговорить с тобой. Но боюсь, мне трудно думать рационально, находясь в трех футах от тебя. Придется простить меня, мой опыт общения с женщинами ограничен строгой, холодной матерью и чистокровной, холодной женой, — он виновато пожал плечами. — И, скажи на милость, почему ты все время упоминаешь какую-то женщину? Могу заверить, нет женщины, кроме тебя, с кем я хотел бы проводить время. Поэтому, могу сказать, что и нет "моей" женщины, скажи пожалуйста, о ком ты говоришь? — Люциус совершенно не понимал, кого Гермиона имела в виду, а ей постоянно приходилось напоминать себе о великолепных актерских способностях Малфоя, когда хотела поверить ему.

— О худенькой брюнетке, с которой видела тебя в Трех метлах незадолго до Хэллоуина. Я сидела в дальнем углу и видела, как вы воркуете. Даже слышала, как ты сетуешь, что ваш секрет вот-вот раскроют…

"Ну же, — сердито подумала Гермиона. — Давай, объясни мне это!"

— Если ты видела нас, почему же не подошла? Она и твой друг, но, в любом случае, это было не то, что ты подумала, — Люциус выжидающе посмотрел на нее.

— Значит, и мой друг? Не могу сказать, кто была эта женщина, знаю только, что она брюнетка и худощавая… Наверное, именно такая, как ты и любишь, — к ее ужасу, на последних слова голос задрожал, и она стиснула зубы, чтобы скрыть слабость.

— Гермиона… — Люциус казался по-настоящему потрясенным, и она не знала, почему, пока он не начал говорить медленно и с ужасающей искренностью. — Позволь мне объяснить тебе, что не было больше никакого недопонимания. Женщиной, с которой я был в тот вечер, была Диана, твой адвокат. И мы обсуждали тебя и твой развод… Я переживал за тебя, а она была единственным человеком, который мог мне дать правдивую оценку того, как ты поживаешь. Что же касается абсурдной мысли, что я предпочитаю худых женщин…

Он подошел ближе и перевел взгляд с копны ее волос на ногти на ногах, выкрашенных в нежно-розовый цвет, задерживаясь на выпуклостях ее фигуры. А когда, наконец, поднял глаза, Гермиона увидела, как в них вспыхивает желание, не оставляя никаких сомнений в его предпочтениях. И ей пришлось подавить реакцию собственного тела.

— Да, Нарцисса была прекрасна и всегда великолепно одевалась, но состояла сплошь из углов, безо всяких мягкостей. Я предпочитаю женщину, больше похожую на женщину. Как ты, Гермиона, — мягко шептал Люциус, проводя пальцем по ее челюсти и шее.

— Женщину, чья кожа на ощупь, как шелк… — Гермиона перестала дышать, когда он провел пальцем от ключицы вниз по внешнему изгибу груди, слегка касаясь ее.

— Женщина с красивой грудью, заполняющей руки мужчины, когда он ласкает ту, — Гермиона затаила дыхание, когда его палец продолжил движение по ее телу, вдоль талии до изгиба бедра.

— И с пышными изгибами, за которые можно держаться, погружаясь в ее глубину, — на этот раз палец медленно скользнул вверх по изгибу ее живота.

— С темнеющими ложбинками и впадинками… — он провел пальцем между полушариями груди, которая начала неравномерно вздыматься.

— С огненным жаром, — Люциус медленно провел пальцем по ее нижней губе.

Гермиона ощутила, как он придвинулся ближе, его губы были теперь на волосок от ее рта, тела их не соприкасались, но она чувствовала исходящий от него жар. И ждала, пока он приблизится окончательно, а больше всего ей хотелось ощутить его губы на своих, но что-то удерживало.

— Пожалуйста, — прошептал он так тихо, что она почти не расслышала. Гермиона посмотрела в глаза цвета жидкого металла, их взгляд был полон уязвимости, и он окончательно убедил ее. Люциус говорил правду. Гермиона почувствовала, как учащается пульс, и поняла, что теряется в этом мужчине…