Его забота очевидна, и это внушает уважение. Однако я поднимаю руку, успокаивая его:

— Не волнуйтесь, Юрий Борисович. Всё под контролем. Я буду привозить новых пациентов по очереди, начиная с тех, кто в самом тяжёлом состоянии. Остальные сейчас в безопасности. Ничего с ними не случится. Ваша задача — стабилизировать и улучшить состояние уже привезённых.

— Но, Данила Степанович… — Юрий Борисович смотрит на меня с лёгким недоумением, словно я только что объявил, что умею ходить по воде. — Как вы понимаете, кого именно нужно привозить? Чтобы это определить, нужен опыт высокорангового Целителя. Даже я не всегда могу точно оценить уровень энергетического истощения у пациентов. А вы же выбирали детей без помощи медперсонала, прямо в полевых условиях!

Его искреннее удивление забавляет, но я сохраняю невозмутимость.

— Юрий Борисович, — говорю я, позволив себе лёгкую усмешку, — поверьте, у меня есть свои способы. Я ведь не ошибся с этими детьми, верно?

Он медленно кивает, на его лице отражается попытка осмыслить мои слова.

— Да, вы правы, — наконец признаёт он. — Эти дети действительно были на грани. Если бы вы привезли их чуть позже… не хочу даже представлять, что могло бы быть.

Я встречаю его взгляд уверенно и спокойно.

— И с остальными будет то же самое, — добавляю твёрдо. — Я точно не ошибусь.

В его глазах мелькает не только уважение, но и любопытство, подкреплённое лёгким трепетом.

— Надеюсь, когда-нибудь вы всё же расскажете мне свой секрет, Данила Степанович, — говорит он с лёгкой улыбкой, в голосе звучит осторожная просьба.

Я тоже улыбаюсь, но с намеком на загадочность, не знаю уж, как оно в итоге вышло.

— Не исключено, Юрий Борисович. Чем дольше люди верно служат моему роду, тем больше полезной информации им открывается.

Эти слова явно зажигают интерес в Юрии Борисовиче. Видно, как перспектива узнать больше интригует его. Он старается сохранить невозмутимый вид, но его глаза, в которых вспыхивает лёгкий огонёк любопытства, выдают с головой.

И это замечательно. Очень замечательно. Ведь Юрий Борисович — Целитель с внушительным опытом, прошедший обучение в Московской академии. Его переход к нашему роду был организован по рекомендации самого князя Морозова, и такой кадр — настоящая находка. Люди с его знаниями и навыками на вес золота.

Теперь я вижу, как его желание узнать больше выросло в несколько раз. Это не просто любопытство — это тяга к знаниям, к развитию. А раз так, удержать его на службе нашего рода долгие годы — задача, которая при должном подходе становится не просто выполнимой, а почти гарантированной.

Я же не позволяю себе выдать ничего лишнего. Пусть это желание узнать больше только сильнее подстегнёт его интерес. Возможно, в будущем я найду способ не просто удерживать его любопытство, но и направить его на улучшение работы Целителей. А для этого, безусловно, стоит самому обзавестись подходящим легионером — чтобы понять их труд изнутри, прочувствовать всё на собственной шкуре. Эх, где бы его взять…

— Кстати, а что с Ноздревой? — спрашиваю я, вспомнив эту дотошную, но крайне настойчивую личность. Любопытно, насколько оправдались её громкие заявления.

Юрий Борисович отвечает с заметным одобрением, даже чуть теплее, чем обычно:

— Маргарита Егоровна делает превосходные зелья, Данила Степанович. Мы активно используем их для подпитки детей. Её работа оказалась крайне полезной, несмотря на её сложный, скажем так, характер.

Я киваю, признавая вклад инспектора Академии:

— Ну и хорошо, что пригодилась.

Юрий Борисович слегка улыбается, но в его голосе звучит едва уловимый намёк:

— Она не просто пригодилась, Данила Степанович. Очень активная, постоянно проявляет инициативу и стремится помочь. Учтите это, пожалуйста.

Я сохраняю невозмутимость, слегка склонив голову в знак согласия:

— Учту, Юрий Борисович. Обязательно учту.

Но про себя мысленно добавляю: «Учту её активность так же, как её склонность к самодеятельности.» Ноздрева, конечно, может быть полезной. Но её энтузиазм слишком часто превращается в неконтролируемую инициативу. А чрезмерная самодеятельность от человека, не связанного с моим родом, — это уже потенциальный риск.

— Что ж, господа, поеду-ка в больницу, взгляну на всё своими глазами, — оборачиваюсь к Студню.

Он кивает, больше не пытаясь скрыть усталости. Вид у него, как у человека, который только что пробежал марафон: плечи опущены, движения замедленные, а взгляд слегка затуманен.

— Хорошо, шеф, — говорит он, чуть приглушённым голосом. — Мы пока закончим с осмотром и ремонтом автобусов. Один уже полностью заправили, так что он готов. А сейчас монтажники думают, как привести в порядок тот поломанный, чтобы он выдержал ещё хотя бы один заезд по Южному полюсу.