Если задуматься о природе психопата, несложно понять, что его способность желать поражения и зла другим имеет смысл. Чтобы выделяться на фоне остальных (а нарциссизм часто сопровождает психопатию), такой человек не может признать в другом полноценного человека, с которым у него могла бы быть минимальная возможность идентификации. Однако в этом и заключается главная проблема психопата. Мы знаем, что среди позитивных моральных и социальных эмоций именно эмпатия наиболее пострадала в психологии таких индивидов. Здесь речь идет о глубокой или аффективной эмпатии – эмоциональном резонансе с другим человеком, эмоциональной синхронности. Хотя психопат зачастую может поставить себя на место другого, понять его причины или мотивы для действий (что называется теорией разума или перспективным восприятием), ему недоступна вторая, аффективная сторона эмпатии – личные чувства в ответ на осознание чужих эмоций. Эта разница между когнитивной (осознанием чужих эмоций) и аффективной (эмоциональной реакцией на это осознание) сторонами эмпатии важна для объяснения преступного поведения. Ведь психопаты могут быть настоящими мастерами первой составляющей эмпатии, что резко контрастирует с их неспособностью к ее второй стороне.

В случае Караджича очевидно, что, как любому психопату, ему не хватало глубокой аффективной эмпатии, что и позволило ему совершить геноцид и военные преступления, войну, которую он не стеснялся разжигать и к которой активно подключился с небывалым насилием. Когда же ситуация изменилась из-за вмешательства НАТО, его неспособность адекватно реагировать и понимать реальность стала очевидной, поскольку в последующие месяцы Караджич все больше оказывался на обочине.

Тем не менее дело не только в отсутствии эмпатии. Лидер-психопат в высшей степени проявляет негативные эмоции по отношению к своим врагам. Я имею в виду ненависть, гнев, обиду, злобу и презрение. Гнев и ненависть были широко изучены, так как многие исследования показывают, что агрессия психопата связана с этими эмоциями как в форме взрывной или реактивной агрессии, так и в виде более продуманной мести (проактивная агрессия). Ненависть, как отмечает Хосе Антонио Марина [69] , – «это интенсивное и долговременное чувство, которое побуждает желать уничтожения объекта ненависти». Но только недавно начались исследования того, какие другие негативные эмоции в адрес окружающих могут играть важную роль в мотивации психопата.

Для меня очевидно, что презрение/обида (трудно считать эти эмоции полностью различными, поскольку их субъективное переживание очень схоже) действуют как движущая сила в модели насилия психопата. Презрение определяется как «склонность смотреть на кого-то свысока, ощущать к нему безразличие и считать его не имеющим ценности» [70] .

Исследователь психопатии Дж. Рид Мелой отметил, что психопат не только испытывает это презрение в интенсивной форме, но и черпает его из глубокой самодовольности, что может помочь объяснить садистские наклонности некоторых психопатов, когда они унижают других, подвергая их деградации [71] .

Почему я считаю, что эмоция злобного презрения, обиды или ненависти – разные термины в испанском языке, описывающие эту эмоцию, – важна в психологии лидера-психопата? Во-первых, потому что, несмотря на то что это одна из базовых эмоций человека (как гнев, страх или счастье), с когнитивной точки зрения она представляет собой сложную эмоцию (как стыд или гордость). Именно по этой причине она не так легко распознается окружающими, что облегчает обман, который психопат способен совершать, испытывая глубокое презрение, одновременно внешне проявляя уважение или симпатию к тому, кого на самом деле презирает. Во-вторых, для психопата, обладающего значительной политической или военной властью, эта длительная эмоция злобного презрения, сочетающаяся с характерным для его состояния слабым страхом перед возможными последствиями, представляет собой идеальное сочетание для осуществления актов насилия.

Караджич должен был испытывать сильное презрение к боснийским мусульманам, чтобы совершить геноцид; также он испытывал глубокую обиду на жизнь в целом, которая не предоставила ему ожидаемого им места в истории. Когда его попытки в политике потерпели неудачу и его жизнь ни к чему не вела (с его безрезультатными экспериментами в литературе и глубоко неудовлетворительной работой психиатра), распад Советского Союза внезапно открыл перед ним новую сцену, на которой он понял, что может возвыситься. Но как это сделать? Он ничего не знал о военной стратегии, и у него не было семьи с героическим прошлым, которая бы спасла родину. Нет, путь должен был быть быстрым и решительным: тот, в котором его природные качества позволили бы ему выделиться, а общим знаменателем этого пути была жестокость.

Когда Караджич восклицал перед судом: «Почему я это сделал тогда? Я что, сумасшедший?», он лишь возвращался к своей старой роли в гражданской жизни: роли пустого продавца самого себя, пускающего дымовую завесу, за которой можно было скрыться и запутать других. Но в этот раз ему это не удалось.

Однажды Аль Капоне заявил: «Меня обвиняли во всех смертях, произошедших после Великой войны». Разумеется, он преувеличивал, хотя в глубине души гордился заработанной репутацией: лидера беспощадного и кровожадного, способного на все ради достижения своих целей. Именно благодаря использованию насилия в разных его формах – от избиений до убийства, от вымогательства до пыток – он сумел построить империю с нуля. Однако сам Капоне прекрасно понимал, что одного лишь насилия, каким бы жестоким оно ни было, недостаточно: ему нужно было подкрепляться умом, хитростью и знанием человеческой психологии – качествами, которыми он обладал и применял для того, чтобы коррумпировать политиков, судей и полицейских, гарантируя, что никто и ничто не помешает его бизнесу. Так он стал настоящим королем мафии. А это значит, что он превратился в самого устрашающего человека бурного Чикаго 1920-х годов.

Путь к этому трону был непрост. Альфонсо Габриэль Капоне, а именно так звучало его полное имя, был четвертым из девяти детей. Он родился 17 января 1899 года в Бруклине, Нью-Йорк, в бедной семье итальянских иммигрантов. Насилие было ему свойственно с рождения: в 14 лет он избил учителя, что привело к его исключению из школы. Несмотря на то что был прилежным учеником, больше он туда не возвращался. Школу заменила улица, где у него был лучший из возможных наставников – Джонни Торрио, гангстер, связанный с бандой Five Points Gang, контролировавшей лотереи и несколько борделей в итальянском квартале Нью-Йорка. Именно Торрио доверил юноше его первые задания в организованной преступности, такие как сбор денег с торговцев и должников. Капоне безукоризненно выполнял поручения и постепенно завоевывал доверие мафиози.

В 1917 году Торрио отправился в Чикаго, а Капоне начал работать с другим участником Five Points Gang – Фрэнки Йейлом, который нанял его барменом и телохранителем в одном из своих ночных клубов, Club Harvard. Однажды ночью, находясь там, Капоне ввязался в драку с другим гангстером, Фрэнком Галлучио, который достал нож и трижды полоснул его по левой стороне лица. С тех пор Капоне получил прозвище, которое стало известно всему миру, – Scarface (Лицо со шрамом). Несмотря на свой мстительный и злопамятный характер, молодой Капоне извинился перед Галлучио.