В конце 1918 года Капоне женился на Мэй Коглин, матери его единственного сына Альберта Фрэнсиса. Имея семью, которую нужно было содержать, он решил оставить криминальный мир и вести честную жизнь. Он даже устроился бухгалтером в строительную компанию. Однако смерть его отца в 1920 году сорвала этот план реабилитации. Капоне отправился в Чикаго, где возобновил контакт с Торрио.

Вступление в силу в том же году сухого закона, который запрещал продажу и потребление алкоголя, дало мафиозным группировкам возможность обогатиться за счет контрабанды, производства и подпольной продажи спиртных напитков. Капоне не упустил этот шанс, особенно после того, как Торрио, тяжело раненный в перестрелке с другими мафиози, оставил ему все свои дела и руководство организацией, состоящей из 700–1000 человек.

Став главарем, Капоне сделал ставку на насилие, чтобы заслужить уважение как со стороны своих людей, так и среди конкурентов, одновременно увеличивая доходы своей банды. Он распорядился взрывать заведения, которые отказывались покупать его алкоголь, что привело к более чем сотне смертей. Капоне не забыл и о лидерах других банд. По его приказу были убиты Дион О’Бэнион и Хайми Вайс из ирландской банды North Side. Был убит и его бывший босс Фрэнки Йейл, которого Капоне решил устранить за то, что тот не справился с поручением по надзору за транспортировкой нескольких караванов пива. Йейл был расстрелян в Нью-Йорке, когда ехал в своей машине.

Самая жестокая акция, организованная Капоне против его соперников, состоялась 14 февраля 1929 года, в День святого Валентина, когда пятеро его людей, трое из которых были одеты в форму чикагской полиции, расстреляли из автоматов Томпсона семь членов банды North Side, выпустив все патроны из магазинов. Целью этой операции был их лидер Багс Моран, который избежал гибели лишь потому, что задержался, выпивая кофе. Тем не менее Капоне, который в момент преступления находился во Флориде, сумел взять под контроль северные районы Чикаго – единственные, которые оставались вне его власти в городе. Хоть полиция и подозревала его, доказательств найти не удалось.

Убийство в День святого Валентина стало переломным моментом в созданном Капоне образе щедрого благодетеля, который он поддерживал своими пожертвованиями и благотворительностью в пользу беднейших слоев Чикаго. С этого момента общество начало воспринимать его как угрозу для себя.

Однако Капоне чувствовал себя неуязвимым, по крайней мере со стороны властей, так как мэр, начальник полиции и более половины сотрудников чикагской полиции получали от него значительные суммы, чтобы игнорировать его криминальные дела и преступления. Другое дело – члены других банд, которые не раз пытались его устранить.

Но того, что его предаст один из доверенных людей – Джозеф Джиунта, – Капоне не ожидал. Джиунта и два других члена банды, Джон Скалисе и Альберт Ансельми, готовили в заговор с целью занять его место. 7 мая 1929 года Капоне пригласил их всех на ужин в свой особняк, и когда подали десерт, приказал связать их. Он сам взял бейсбольную биту и начал их избивать, в конце концов застрелив. И вновь никто не предъявил ему обвинений.

Однако судьба Капоне была уже решена. И все благодаря закону, требующему уплаты налогов даже с незаконно полученных доходов. Именно здесь группа из 11 федеральных агентов под руководством Эллиота Несса, известная как «Неприкасаемые» за свою неподкупность, нашла юридическую лазейку, через которую удалось подобраться к Капоне. С помощью Министерства финансов и Министерства юстиции США им удалось найти чеки, которые доказывали, что мафиози заработал крупные суммы на незаконных азартных играх, но не уплатил соответствующие налоги.

В 1931 году Лицо со шрамом был арестован, предан суду и приговорен к 11 годам тюрьмы. Он начал отбывать срок в Атланте, но так как даже оттуда продолжал управлять своим бизнесом, в 1934 году было принято решение перевести его в тюрьму на острове Алькатрас. Отмена годом ранее сухого закона, на котором он так обогатился, ознаменовала начало упадка его империи. Его здоровье, особенно психическое, начало ухудшаться из-за сифилиса, которым он страдал с молодости, обострившимся в тюрьме. Деградация была настолько значительной, что 16 ноября 1939 года его освободили условно-досрочно.

25 января 1947 года Аль Капоне умер от сердечного приступа в своем имении в Майами-Бич, Флорида. Его останки покоятся на кладбище Маунт Кармел под надгробием, на котором высечены его имя и простая фраза: «Милосердие, Иисус мой». То самое, которого он никогда не проявлял к своим жертвам.

Психологический профиль Аль Капоне

Был ли Аль Капоне (1899–1947) чудовищем? Нет, его нельзя сравнивать с другими садистскими тиранами или серийными убийцами, о которых читатель узнает в этой книге. Тем не менее очевидно, что он был человеком, который применял насилие как лично, так и, прежде всего, руководя улицами Чикаго. Некоторые биографы утверждают: вполне возможно, что сам Капоне лично никого не убивал, однако последняя историография склоняется к мнению, что именно он был исполнителем знаменитого эпизода с «преступлениями с бейсбольной битой», описанного в фильме Брайана Де Пальмы «Неприкасаемые» (1987).

Идея убить Альберта Ансельми и Джона Скалисе – двух сицилийских иммигрантов, которые без колебаний совершали убийства и были известны в криминальном мире как «близнецы» за свою неразлучность, – а также Джозефа Джиунту, которому Капоне доверил руководство сицилийским союзом (Union Siciliana), обеспечивающим защиту его дел, принадлежала любимому лейтенанту Капоне, Фрэнку Нитти (на самом деле его фамилия писалась Нитто). И хотя не удалось доказать, что Капоне лично исполнил эти убийства, известно, что сначала им проломили головы бейсбольной битой, а затем застрелили, и приказ об этом исходил непосредственно от Капоне. Недаром трое мужчин, которых мафиози считал предателями (и именно поэтому их казнили), были приглашены на ужин в штаб-квартиру Капоне в качестве почетных гостей – это был блестящий ход, чтобы они расслабились и не подозревали, какая судьба их ждет. Вскоре после этого Капоне заявил в интервью журналу Liberty: «Те, кто работает на меня, лояльны, и не столько из-за того, что я им плачу, сколько потому, что они хорошо знают, что с ними случится, если они меня предадут» [72] .