Я убил свою собственную плоть и кровь.

Не говоря больше ни слова, Эверли просто обнимает меня, пока потеря Винсента разрушает меня.

Вырастая в мире Братвы, ты готов к кровавой смерти в юном возрасте. Ты знаешь, что на этом пути потеряешь семью и друзей.

Но все же никакие тренировки не могли подготовить меня к прошедшим месяцам и смерти Винсента.

Я никогда его больше не увижу.

Ему было всего двадцать три.

Как я скажу маме?

— Алек? — шепчет Эверли.

Я не могу ни двигаться, ни говорить. Захваченный вечным горем и чувством вины, я могу только смотреть в лицо тому, что натворил.

Я приказал казнить моего брата.

Я просто не мог позволить Проди убить Эверли. Только не ее. Никогда.

Внезапно раздается звук выстрелов, беспорядочные хлопки эхом разносятся по зданию.

— О, Боже. — Эверли поднимается на ноги, и как только я встаю, она впервые встает передо мной. — Иди в угол. Я прикрою тебя своим телом.

Когда я не делаю, как она говорит, она шипит:

— Черт возьми, Алек. Двигайся!

Как только она прижимает руки к моей груди, чтобы оттолкнуть меня назад, дверь с треском открывается. Она разворачивается и прижимается ко мне спиной, широко раскинув руки.

Она готова принять пулю за меня.

Инстинктивно я отталкиваю ее с дороги, и когда она падает на пол, Дарио открывает по нам огонь.

Я чувствую, как пуля пробивает мое бедро, а другая попадает в живот. Мое тело отбрасывает назад, и я врезаюсь в стену. Моя спина объята пламенем, и, опускаясь на землю, и широко расставив ноги, я издаю безумный смешок.

Я иду, Винсент.

— Неееет! — кричит Эверли, звук наполнен агонией и отчаянием.

Она спешит ко мне и бросается мне на грудь.

— Нет. Не умирай. Пожалуйста, Алек. Я не смогу жить без тебя, — бессвязно бормочет она, ее руки обвиваются вокруг моей шеи, угрожая задушить ту маленькую жизнь, которая еще осталась в моем теле.

Раздаются новые выстрелы, и Дарио замертво падает на пол, ему снесло половину лица.

Папа.

Не знаю, откуда у меня берутся силы, но я отталкиваю Эверли и, с трудом поднявшись на ноги, обхватываю ее за плечи, чтобы опереться на нее и держать рядом.

— Нам нужно двигаться, — приказываю я.

Моя девушка обхватывает рукой мою поясницу, чтобы помочь мне двигаться, осторожно, чтобы не задеть порванную кожу. Когда мы подходим к двери, и я собираюсь сказать ей, чтобы она взяла пистолет Дарио, я вижу своего отца, спешащего по коридору.

Он смотрит мне в глаза и ускоряет шаг, лая:

— Идем. Быстрее!

Я не ожидал теплого воссоединения. Мой отец не такой человек.

— Где Винсент? — спрашивает он напряженным голосом.

Я могу только покачать головой, прислонившись к Эверли, чтобы быстрее хромать.

Взгляд папы останавливается на ней, и прежде чем он успевает спросить, кто она, я говорю:

— Она идет со мной.

— Босс. У нас Проди на заднем дворе, — кричит Григорий, заместитель моего отца, из коридора.

Папа забывает об Эверли, разворачивается и бежит к Григорию.

— Давай поторопимся, — говорю я Эверли, и когда мы проходим мимо тел людей Проди, я испытываю чувство удовлетворения от того, что они мертвы.

— Твой отец пришел, Алек, — шепчет моя девочка с огромным облегчением, отчего ее голос становится хриплым. — Мы спасены!

Я притягиваю ее ближе к себе, и вместе мы находим выход из склада, который был нашей тюрьмой на протяжении недель… месяцев.

Я не узнаю, как долго мы были пленниками Проди, пока не поговорю с отцом.

Папа приехал.

Если бы только он пришел раньше.

От потери крови у меня начинается сильное головокружение, и Эверли изо всех сил пытается удержать меня на ногах, пока тащит к ближайшему внедорожнику.

— Алеку нужно в больницу. В него стреляли! — кричит она кому-то.

Я не могу держать голову, и начинаю то приходить в сознание, то снова терять его.

По крайней мере, Эверли будет жить.

Сильные руки хватают меня, и я оказываюсь на заднем сиденье внедорожника. Проходит всего несколько секунд, прежде чем я чувствую, как руки Эверли надавливают на пулевую рану на моем бедре.

— Нам нужно спешить, — кричит она, отчаяние в ее голосе становится все сильнее.

Я все еще слышу выстрелы, и не могу сказать, сколько времени мы ждем, пока внедорожник не качается из-за мужчин, забирающихся в машину.