Кровь в моих венах превращается в лед, пока я продолжаю смотреть на своего брата, которого физически сломали.

Один из нас умрет сегодня.

Глава 14

Эверли

После первого взгляда на Винсента я впадаю в ужас и не могу заставить себя посмотреть на него снова. Проведя несколько недель в темной комнате с Алеком, я не была морально готова к такому уровню насилия.

Не в силах оторвать взгляд от его брата, я хочу протянуть руку к Алеку, чтобы утешить его. Но не осмеливаюсь, зная, что это привлечет к нам внимание.

Мой взгляд перемещается на Проди, и, видя извращенное удовольствие, которое он получает от реакции Алека, мой желудок наполняется желчью.

В глубине души я знаю, что сегодняшний день будет худшим, если не последним днем нашего заточения.

— Я немного повеселился с Винсентом, пока ты влюблялся, — насмехается Проди над Алеком. Он издает смешок, затем добавляет: — Сегодня ты можешь выбрать, кого я буду пытать.

Медленно Алек отводит взгляд от брата и смотрит на Проди.

— Я выбираю себя.

Проди начинает смеяться, как будто Алек только что сказал самую смешную вещь, и от этого звука у меня по коже бегут мурашки.

— Ах… — Проди качает головой. — Ты знаешь, что это не так работает. Выбирай между своей девушкой и братом.

Выражение лица Алека мрачнеет, затем из него вырываются слова:

— Я. Выбираю. Себя.

Проди смотрит на него в течение нервирующе долгой минуты, а затем кивает.

— Хорошо. Я подыграю, но ты потеряешь часть тела, если девушка или Винсент издадут звук или отвернутся. Думаю, это справедливая сделка.

О, Боже.

Измотанная я изо всех сил стараюсь сдержать свои эмоции, мой разум умоляет меня сбежать в блаженство, которое может прийти с безумием.

Охранник толкает Алека вперед, и в центре комнаты его заставляют опуститься на колени.

Нет. Пожалуйста, Боже, спаси нас!

— Чтобы было веселее, мы не будем тебя связывать. Если будешь сопротивляться, я выберу, кто умрет.

Мои глаза прикованы к Алеку, и я крепко сжимаю челюсти.

Не издавай ни звука.

Я сжимаю руки в кулаки, когда охранник поднимает хитроумное приспособление, похожее на кнут времен Средневековья. На конце каждой кожаной веревки — металлические шипы.

Нет. Нет. Нет!

Проди жестом приказывает охраннику начинать, и когда он взмахивает рукой, одна только сила заставляет меня не подпрыгнуть от испуга. Металлические шипы впиваются в кожу Алека, и я быстро прикрываю рот обеими руками, чтобы удержаться от крика и рвоты.

Алек ворчит, упираясь руками в бедра, держа подбородок поднятым, а глаза прикованными к Проди.

Боже, пожалуйста, останови этот ужас!

После первого удара порка набирает обороты, и, клянусь, моя душа вопит при виде спины Алека, разорванной в клочья.

Мне хочется кричать, чтобы они прекратили. Я хочу предложить себя для пыток.

Но не осмеливаюсь пошевелить мускулом или издать звук, опасаясь, что Алек лишится какой-нибудь части тела.

Страх — это уже не то слово, которым я бы описала то, что чувствую. Как и ужас.

В Библии ад описывается как место, где вечно раздаются стенания и скрежет зубов. Кто бы мог подумать, что это место на Земле.

Моя душа умирает с каждым ударом по спине Алека, пока не начинает казаться, что от меня не осталось ничего, кроме пустой оболочки. Где-то в моем сознании что-то щелкает, и я начинаю то отключиться от реальности, то снова возвращаться в нее.

Не убивайте его.

Пожалуйста.

Когда порка прекращается и Алек с трудом поднимается на колени, последняя моя надежда умирает.

Я опускаю руки, прикрывающие рот, и мой голос звучит совсем не так, как обычно, когда я говорю:

— Пытайте меня. — Пристально глядя на любимого мужчину, я произношу слова, которых боялась с самого первого дня: — Убейте меня. Просто не причиняйте ему больше боли.

Я лучше умру, чем буду смотреть, как мужчину, которого я люблю, разрывают в клочья.

Проди заливается смехом, на его лице появляется торжествующее выражение.

— Нет, — бормочет Алек, пытаясь поднять голову.