— Саша, я тебе ещё не всё рассказала. Думала, заедем ко мне и поговорим за чашкой ночного чая.

— Обязательно заедем и поговорим, но не сегодня. Иначе, если я время упущу, то кое-кто может пострадать.

— Хорошо, буду ждать твоего звонка. Вот здесь мой домашний номер приёмной директора комбината и дачный телефон внучка Вяземского. Саша, звони в любое время дня и ночи, где-нибудь из этих трёх мест, я обязательно появлюсь. А если понадобится машина, то и насчёт этого я чего-нибудь придумаю.

Чмокнув меня в щёку, Леночка протянула визитку и после того, как я отошёл, укатила. Затем подошёл Кошель и указал вслед удаляющихся габаритных огней.

— Иваныч, это же секретарша директора Егорова. Красивая и неприступная до жути — констатировал он.

— Какая секретарша? — возмущённо переспросил я. — Гена, ты что-то путаешь. Не было тут никакой секретарши. Мы вообще с тобой сюда пешком пришли.

— Ну раз не было, значит, не было. Иваныч, ты же знаешь, я могила.

— Вот и хорошо. А теперь пошли. Поищем твою Наташку.

Подойдя к калитке родственницы пропавшей. Я засунул руку между штакетин и откинул крючок. После этого вошёл во двор и грозно посмотрел на старого пса, высунувшего голову из будки.

Кобель был опытен и понял, что на этого ночного посетителя лучше пасть не разевать. Зевнув, он улёгся обратно и принялся наблюдать издалека. Я же подошёл к окну, из которого едва пробивался свет, и постучал по стеклу.

Через полминуты занавеска отодвинулась, и на меня уставилась пожилая женщина. Разумеется, она сразу узнала своего участкового и пошла открывать. Малолетний я, в это время, жил буквально в пяти-шести домах отсюда, так что я хозяйку дома хорошо знал. Это была та самая тётка Матрёна, что гнала и круглосуточно продавала самогон.

— Матрёна Васильевна, узнаёшь? — спросил я, когда дверь приоткрылась.

— Так как не узнать. Конечно узнаю Александр Иваныч — приветливо начала она, но увидев за спиной Кошеля, нехорошо на него зыркнула. — Если вы с этим, по поводу беспутной Наташки пришли, то нету её.

— А где она?

— А я разве знаю? Кажется, уехала в деревню. Может, и вовсе больше не вернётся. Так я это всё, уже тому наглому парню выложила, который у тебя за спиной топчется.

Её ответ меня не удовлетворил. А ещё я буквально почувствовал, что тётка пытается что-то скрыть.

— Матрёна, а пусти-ка меня в дом, да расскажи всё поподробнее. А Гена пока на крылечке подождёт.

Сунув руку в щель, я открыл дверь и прошёл в веранду. Хозяйке это явно не нравилось, но сопротивления она, разумеется, не оказала.

— А чего разговаривать, я же уже всё сказала. Да и поздно уже. Мне спать пора ложиться — недовольно пробухтела Матрёна, при этом приткнувшись спиной к двери, ведущей в дом.

— Да я тебя, Матрёна, надолго не задержу. Задам парочку вопросов и, если меня ответы удовлетворят, сразу уйду. Скажи, а с чего ты взяла, что Наташка надолго уехала?

— Так, она мне сама сказала, когда за комнату рассчитывалась. Надоело, дескать, тут, уеду в деревню.

Матрёна явно что-то не договаривала. А ещё она очень нервничала.

— Комнату мне покажи, где Наташка жила — потребовал я, но пожилая женщина отрицательно замотала головой.

— А чего там смотреть. Вещи она почти все забрала. Оставила только то, что не надо.

— Матрёна, ты что меня разозлить хочешь? — грозно поинтересовался я. — Открывай хату и показывай комнату.

— А ты мне, Иваныч, не угрожай. Я пуганая. И знаю, что без ордера могу тебя в хату не пущать — внезапно взъярилась баба и, разведя руки, всем своим видом показала, что за дверь без боя не пропустит.

Разумеется, это меня только ещё больше раззадорило. Поначалу я и не думал осматривать комнату пропавшей, а теперь понял, что без осмотра и подробного доклада самогонщицы, точно не уйду.

— Хорошо, Матрёна, можешь не пускать, только ведь сейчас я шепну Генке, и он окно выбьет. А затем через него в дом влезет, пока ты тут грудью дверь прикрываешь. Я как участковый, мимо такого хулиганского проявления, пройти не смогу и полезу его задерживать. А заодно случайно увижу твоё самогонное производство, приготовленный к реализации товар и бидоны с брагой. Как ты думаешь, что я потом сделаю?

— Всё равно за это меня не посадят — упрямо заявила Матрёна, и я кивнул, подтверждая её слова.

— Не посадят, но твои самогонный аппарат я изыму. А всю брагу и самогон на травку вылью. Заодно план по поимке самогонщиков выполню. Но и это не всё. Я начну к тебе каждый день наведываться, а твою конкурентку с соседней улицы, перестану замечать. Пусть работает в своё удовольствие.

— Александр Иваныч, вот ты ж ирод. Да разве так можно. Ирка Потехина, она на патоке брагу затирает. Да в свою мутную бормотуху димедрол добавляет, чтобы сразу в башку давала. От этого алкаши только дуреют, а потом дерутся. А у меня брага на белом сахаре настоянная. Самогон, как слеза, через жжёные сухари очищенный. Помыслы от его употребления у мужиков только чистые.