— И, разумеется, он согласился.

— По-иному и быть не могло. После заключения договора полковник Вяземский позвал меня принять участие в красочном представлении. И для этого меня привезли на окраину Москвы. Прямо вот сюда. — Леночка указала на центральную проходную комбината, мимо которой проезжал автомобиль. — Тогда хранителем порталов был владелец швейной мануфактуры. Он-то и должен был устроить сеанс подпитки, для круга своих близких. Разумеется, за счёт моей жизненной энергии.

— Я только одного не пойму, зачем такие сложности? Привозить начинающую балерину? Ведь на пропажу сто процентов среагировал бы твой любовник, обер-полицмейстер. Он бы учинил расследование. Зачем привлекать так много внимания? Не проще ли взять кого-то из молоденьких работниц мануфактуры?

— Обычно эта группа так и поступала. Но есть такое понятие, как подпитка самого перехода, особенными жертвами. Понимаешь ли, Саша, любой из тринадцати обнаруженных проколов реальности, ведущих во тьму, постепенно затягивается. При определённых условиях их можно надолго потерять. А для взлома запечатавшегося прокола понадобятся слишком большие усилия.

— Значит, ты особенная?

— Как оказалось, да. Это и проявилось в катакомбах десятого августа, тысяча восемьсот девяносто девятого года. После того как мне пустили кровь, прокол повёл себя необычно. Войдя со мной в контакт, портал начал словно ярко пылающий маяк, привлекать скитающихся во тьме пустышек. В итоге группе истинных членов тайного общества, вместо участия в пиршестве, пришлось сражаться за свою жизнь и выбирать жертву среди своих, чтобы закрыть портал.

— Значит, ты в тот день выжила. И что дальше?

— Мой феномен исследовали. И после нескольких экспериментов, главы нескольких групп тайного общества, приняли решение не подпускать меня к порталам. Конечно, мне всё это не нравилось, но как-то сопротивляться я не имела возможности. К тому же вскоре выяснилось, что я не могу нормально жить далеко от мануфактуры и начинаю стремительно увядать.

— А дальше что?

— А дальше я жила на правах наложницы, в усадьбе хозяина мануфактуры. И в какой-то момент почувствовала, что могу предугадывать заранее, когда именно будет принесена следующая жертва. Страшные образы приходят во сне, где-то за сутки или двое до очередного убийства. Кроме этого, я иногда вижу, что происходит на той стороне.

— Вечноживущие как-то это использовали?

— Поначалу я это всё умело скрывала. А когда правда случайно открылась, было уже поздно.

— Что-то произошло?

— Да. В России произошла февральская буржуазная революция и всем стало резко не до меня. Отречения царя Николая второго, все группы тайного общества бурно отпраздновали. Они почему-то подумали, что, воспользовавшись возможностями проколов, смогут стать ещё влиятельнее.

— И что им помешало?

— Октябрьская революция. В ней приняли участие анархисты. Одна из групп тайного общества, базирующаяся на другой стороне Москвы, была тесно связана с этой партией. Именно они вознамерились прибрать к рукам все проколы. Разумеется, остальным это не понравилось, и в среде вечноживущих началась настоящая гражданская война, продлившаяся вплоть до двадцатого года.

— Неужели вечноживущие так и не смогли договориться?

— Они договорились, но до этого потеряли слишком много членов своих групп. Кто-то был убит, некоторых уничтожила советская власть, но большинство испугались и эмигрировали за границу, решив переждать там. К тому же деструктивные действия и многочисленные попытки неправильного использования и несвоевременного открытия порталов, привели к временной дезактивации большинства проколов. К примеру, портал в катакомбах был потерян на десятки лет.

— Значит, с тайным обществом вечноживущих было покончено.

— Да. К двадцать пятому году в Москве осталось всего два хранителя и полторы дюжины инициированных членов развалившейся организации. Все выживали, как могли.

— А кто, кроме тебя, остался рядом с мануфактурой?

— Только военный фельдшер Воронцов.

— Он один из хранителей?

— Нет. Тогда он был рядовым членом общества. Хранителем он стал намного позже, после того, как смог первый раз самостоятельно открыть портал. Как он это сделал, я не знаю. Во время процесса рядом не присутствовала. Но без жертвы там точно не обошлось.

— Воронцов знает о твоём существовании?

— Нет. Я же говорю, мне не обязательно входить внутрь прокола, чтобы подзарядиться жизненной энергией. К тому же я научилась выживать, не привлекая к своей персоне излишнего внимания.

— Когда он смог перезапустить портал?

— Перед войной, в сороковом году. Но буквально через полтора года, во время Великой Отечественной, всё снова едва не рухнуло. Я не знаю, что именно произошло, но портал надолго закрылся, видимо, после принесения неправильной жертвы. После этого у Воронцова начались проблемы с советскими властями. Он надолго уехал из Москвы и вернулся только после смерти Сталина.

— И как только он вернулся, всё стабилизировалось — догадался я.

— Да. Видимо, остатки общества выработали некие правила. Появились новые хранители. Кое-кто из членов организации вернулся из-за границы. Я не общаюсь ни с кем из них, но кое-что вижу в своих вещих снах.

— И что же ты видела?

— Недавно я увидела, как некто в маске убил палача вечноживущих и отпустил жертву. А затем он вошёл в портал. Теперь я уверена, что этим человеком в маске, был ты.

Леночка говорила уверенно. К тому же её слова были чистой правдой. Однако виду, что удивился, я не подал.