Быстрый обыск, позволил обнаружить за книгами потайную нишу. Там была спрятана сабля в ножнах. Причём на куске ткани, в которую было завернуть холодное оружие, виднелась свежая кровь. Я не подал виду, что заметил засохшие потёки.

Ещё в нише стояло несколько пузатых бутылок с выцветшими этикетками дореволюционного образца и пара коньячных бокалов. Открыв одну из бутылок, я учуял запах хорошего коньяка и не скупясь плеснул жидкости в один из фужеров. Затем я разрезал стилетом, уничтоженного брата Графини, путы на правой руке Воронцова и передал ему бокал.

Явно узнав стилет, Воронцов покрутил янтарную жидкость в фужере, и проследил, как она стекает по стеклянным стенкам. Затем сделал один глоток. После этого он повторил процедуру дегустации несколько раз, используя луч фонаря для лучшей оценки содержимого посуды. И только спустя минуту хранитель червоточины заговорил.

— Интересная вещь, эта потусторонняя тьма. Из человека вытягивает жизненную силу и душу за сутки, после закрытия портала. Сделает из любого живого пустышку, одержимого только жаждой крови. А попавшие туда на полгода коньяк или вино, наоборот, становится чуть ли не живой водой. — Воронцов повернулся к Кацу и указал на бутылки, стоявшие на столе. — Артём Абрамович, я знаю, что вы ценитель подобного. Попробуйте, эта живительная влага, придаст вам немного уверенности. А то несмотря на внешний вид, внутри у вас всё трясётся.

— А мне выпить не предложите? — спросил я, и, решив подыграть Воронцову, плеснул в фужер, предназначенный для Каца.

— Нет. Молодой человек, на вас я ценный продукт переводить не стану. Внутри вас собственный стальной стержень имеется. Кстати, раньше я его там не замечал.

Как только Воронцов договорил, со стороны перегородки послышался грохот, и пол под ногами вздрогнул.

— Первая преграда рухнула — констатировал Кац и взялся за протянутый ему фужер.

— А значит, времени у нас осталось ещё меньше — подхватил я.

— Ну что ж, тогда пора немного раскрыть вам глаза на то, куда вы влезли по глупости — сказал Воронцов и, отсалютовав Кацу своим бокалом, снова отхлебнул коньяка.

— Для меня всё это началось в двенадцатом году. Наполеона я лично не видел, но тех, кто деревянную Москву сжёг, знал лично.

Выяснилось, что Воронцову больше двух сотен лет от роду. Родился он в 1775 в семье старого московского дворянского рода. К моменту нашествия французов был в воинском обер-офицера. И продвигался по линии медицинского департамента военного министерства.

Лично участвовал в Бородинском сражении. В сражении на Березине. Входил с русской армией в захваченный Париж. Стал инспектором военных госпиталей после разгрома Наполеона.

— В вашем возрасте, доктор Кац, я объездил всю Европу и побывал на полях десятков сражений. Конечно, лично в штыковую атаку не ходил, но через мои руки военного хирурга, прошло столько раненых, что я уже тогда потерял счёт операций по ампутации конечностей и извлечении пуль из тел солдат и офицеров.

— Антон Львович, и как же вас угораздило влезть в это дерьмо? — спросил я.

— Я уже упоминал. В тот момент я был в горевшей Москве. Помогал выводить из пылающего города бесконечный караван подвод с нашими раненными. В определённый момент мне пришлось, вернувшись за отставшей частью госпиталя. В процессе мы оказались в огненной ловушке, и тогда я понял, что раненых уже не спасти. Добрый конь вынес меня из зоны сплошного огненного шторма, а потом пал, где-то невдалеке от этого места. И в тот момент, когда я, обожжённый и едва дышащий, начал отчаиваться, меня внезапно потянуло к аномалии.

— Значит, вы нашли её случайно? — уточнил я.

— Нет, молодой человек. Никакой здесь случайности нет. — Воронцов отрицательно покачал головой. — Меня потянула к себе открытая червоточина. Видимо, я изначально был на неё настроен.

— И кто именно в те времена открыл портал?

— Разумеется, граф. Он был настоящим, потомственным, владельцем этих земель. Позже, для перекрытия аномалии, именно он построит здесь большую швейную мануфактуру. Кстати, в те времена, рядом с ним жёнушки ещё не было. Она тогда ещё не родилась. Зато рядом с ним была кучка старых, членов тайного общества вечноживущих. Все они собрались в подвалах имения графа и проводили кровавый ритуал, способный передать им море живительной силы.

— Наверняка эти упыри воспользовались войной и приносили людей в жертву каждый день? — догадался я.

Воронцов кивнул.

— В те несколько дней, в Москве погибли десятки тысяч, а здесь сотни. Граф обезумел от такого количества дармовой силы и возжелал провести самый масштабный ритуал поглощения жизненной энергии. Разумеется, на фоне происходящего катаклизма, пропажу сотен слуг, прочего дворового люда и крестьян, никто не заметил. Война всё списала.

— И вам эти сектанты помогли излечить ожоги? — предположил я, и Воронцов зловеще ухмыльнулся.