— Не забывайте, господа, — вмешался он, — что вы находитесь в присутствии его величества!

Граф Гирке почтительно поклонился.

— Прошу вас, монсеньор, давайте выйдем в галерею, — предложил Алве обеспокоенный Манрик. — Теньент Лабонн заменит меня у короля.

— Господин родич Приддов, — произнес Алва, не трогаясь с места, — меня так увлек разговор с вами, что я намерен непременно продолжить его. Однако, как справедливо заметил сеньор Фукиани, мы находимся в спальне короля. Не хотите ли выйти вместе со мною?

— Располагайте мной, как вам будет угодно, герцог, — отозвался граф Гирке самым любезным тоном.

Его учтивость, однако, еще больше встревожила капитана Манрика, который счел необходимым ввинтиться между двумя вельможами. Ему на помощь неожиданно пришел виконт Валме, бабочкой порхнувший им навстречу под руку с виконтом Мевеном.

— Сегодня прекрасная погода, не правда ли, господа? — жизнерадостно вступил он в беседу с самой банальной темы. — Вы примете участие в сегодняшней прогулке короля, герцог?

— Милый виконт, сегодня у меня намечается другая прогулка, — насмешливо ответил Алва. — Но, если пожелаете, вы можете присоединиться ко мне.

Умильная мина на лице Валме сменилась легким недоумением. Между тем бедный маркиз Фарнэби, вынужденный торчать за креслом короля, готов был грызть локти с досады, наблюдая весь этот спектакль.

Церемониал большого выхода шел обычной чередой: дворяне королевской опочивальни уже подносили его величеству хлеб и вино. То была высокая привилегия, которую даровали только достойнейшим. Но что увидели глаза графа Энтрага, жадно следящие за королем? Серебряный поднос держал прыщавый Анатоль Мей, которого герцог Колиньяр пристроил в камер-пажи, когда никто из Лучших Людей не пожелал взять юнца в оруженосцы! Потрясенный таким неуважением к августейшей особе, Энтраг побурел и решительно шагнул вперед, словно намереваясь отшвырнуть мальчишку и самолично обслужить зятя. В это мгновение рассеянный взгляд короля, ищущий поднос, упал на опального родича. Сначала его лицо выразило недоумение: что делает на его утреннем приеме узник Багерлее? Однако, очевидно, припомнив недавно подписанный приказ, король успокоился и равнодушно отвернулся от брата королевы, протянув руку к угодливо изогнувшемуся Мею.

Энтраг в одно мгновение из бурого стал серым. Он склонился, словно придавленный упавшей на него плитой монаршей немилости, и, пятясь, стал удаляться от королевского кресла. Вероятно, он так бы и пятился до самого выхода из дворца, если бы, по счастью, на его пути не встал Эдуард Феншо, посланный своим эром.

Зеркальная галерея, куда вышла группа дворян, окружавшая герцога Алву, была сейчас почти пуста. Только в дальнем ее конце жались просители, перешедшие сюда из соседнего зала. Однако чуть ли не у самого порога герцога встретил Феншо-Тримейн в компании графа Ариго, графа Тристрама и Джеймса Рокслея.

— А вот и вы, капитан! — преувеличенно громко сказал Алва, чопорно кланяясь обществу. — Как поживают офицеры Кремонского полка?

— Офицеры Кремонского полка поживают неважно, сударь, — ответил Феншо-Тримейн в том же язвительном стиле, возвращая поклон.

— Это печально. Но в чем же дело?

— Дело в том, что они недоумевают: зачем Первый маршал Талига, посланный сражаться против бириссцев, вместо этого устроил западню своему собственному генералу?

— Вы можете передать офицерам Кремонского полка, сударь, — сухо произнес Алва, — что генерал Феншо-Тримейн четырежды получал предупреждение не лезть в эту западню.

— Я слышал другое, — возразил брат Оскара. — Я слышал, что генералы Савиньяк и Вейзель упрекали вас за то, что вы подталкивали своего командующего в ловушку, на что вы якобы ответили: «Пусть не подталкивается».

— И я готов повторить вам то же самое, — холодно проговорил Алва.

Феншо-Тримейн дернулся от гнева, но сумел сохранить самообладание.

— А еще, герцог, меня и других офицеров удивляет, как вы могли назначить на должность командующего авангардом невежественного адуана только потому, что вам приглянулась его собака.

— Я охотно объясню вам это, — хладнокровно ответил маршал. — Дело в том, что для командования авангардом необходимо иметь хоть какие-нибудь мозги, а даже у приглянувшейся мне собаки их было гораздо больше, чем у упомянутого вами генерала.

— Очевидно, что собачье общество, — зло произнес Феншо-Тримейн, — подходит вам гораздо больше, чем общество людей. Вы подло заманили в западню и убили моего брата, монсеньор! Я знаю, что вы пользуетесь милостью кардинала и покровительством самого Леворукого, но я найду на вас управу. Я требую удовлетворения! — И он сильно толкнул Алву в грудь рукой, затянутой в грубую замшевую перчатку. — Я требую, чтобы вы дрались со мной на линии до смерти одного из нас или нас обоих!

Алва даже не покачнулся и не утратил насмешливо-учтивого выражения лица.

— Кажется, господа Феншо-Тримейны пребывают во вражде с вами, капитан? — спросил он у Манрика, слегка поворачивая к нему голову.

— Совершенно верно, монсеньор, — подтвердил тот.

— Тогда вы не откажетесь стать моим секундантом в этом маленьком деле?

Манрик ухмыльнулся, сверкнув зубами.

— Мой секундант – теньент Миквиц, — заявил Феншо-Тримейн, полуобернувшись к своему спутнику, но тут его перебили.