Крупная буржуазия желала удушить рабочее движение «костлявой рукой голода», по выражению олигарха Рябушинского, тем самым, по сути, только подталкивая падение Временного правительства и перехват власти большевиками. Так кто же виноват в том, что начавшаяся пока еще в сравнительно мирной форме в Феврале 1917 года Красная Смута переросла в Гражданскую войну со всеми вытекающими отсюда последствиями?

А главной причиной того обстоятельства, что угроза Гражданской войны являлась несомненной, если не неотвратимой, являлась война. Именно проблема дальнейшего участия России в войне стала ключевой для дальнейшего развития страны по тому или иному пути: «Выход из войны к осени 1917 года оставался единственным шансом самосохранения России. Вопросы войны и мира экстренно пришлось бы решать любому общенациональному правительству, заинтересованному в выживании государства» [542] .

Между тем немцы нанесли новый удар, намереваясь, «на всякий случай», если произойдет нечто непредвиденное и Россия все-таки не выйдет из войны, иметь превосходную базу для удара по русской столице. В ходе Моонзундской оборонительной операции 29 сентября – 7 октября противником были заняты Моонзундские острова, после чего Балтийский флот окончательно оказался запертым в Финском заливе. Исход Моонзундской операции и последующие намерения Временного правительства стали последней каплей на пути РСДРП(б) к власти.

Балтийское море со времен Петра I Великого представляло собой предмет особенного внимания российских императоров: именно здесь находились кратчайшие пути к столице Российской империи – Санкт-Петербургу. После присоединения к империи Прибалтики балтийский театр военных действий стал представлять собой ряд рубежей, для последовательного взлома которых вероятному противнику требовались значительные усилия.

Непосредственно перед Санкт-Петербургом простирался Финский залив, восточная часть которого перед самой столицей прикрывалась островом Котлин с мощнейшей военно-морской крепостью Кронштадт – главной базой русского Балтийского флота. Кронштадт был последним рубежом русской обороны на Балтике. Вход в Финский залив с запада, откуда только и мог вообще появиться враг, закрывался северным побережьем Эстонии (Эстляндии) на юге и полуостровом Ханко (русская Финляндия) с севера. Именно в Эстонии находилась еще одна база русского флота – Ревель (Таллин).

Но передовым рубежом русского морского присутствия на Балтике являлась Латвия с громадным городом-портом Рига в самом сердце Рижского залива. В войнах XVIII– XIX веков, когда военная техника еще не достигла своего совершенства, а корабли были еще парусными, враг (англичане и французы) пытался прорваться к Санкт-Петербургу, минуя русскую Прибалтику. Однако в начале двадцатого столетия без предварительного овладения Рижским заливом нечего было и думать о прорыве к Кронштадту.

Ключом к Рижскому заливу всегда был и продолжает оставаться архипелаг Моонзунд. Моонзундский архипелаг представляет собой четыре крупных острова – Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа), Моон (Муху), Вормс (Вормси), а также около тысячи крошечных островов. Таким образом, свободное плавание в этих водах затруднено, и требуется хорошее знание архипелага. Протяженность островов с севера на юг – сто пятьдесят километров, а с востока на запад – сто десять.

Остров Эзель (скрепа Моонзунда) на юге отделен от материка Ирбенским проливом, выводящим непосредственно в Рижский залив, а острова Эзель и Даго разделены проливом Соэлозунд. Последний из них к моменту операции был доступен лишь для миноносцев. Как пишет Б. Жерве, Моонзундская позиция – это «составное звено всего огромного, позиционно-оборонительного плацдарма, созданного русскими на Балтийском море, преграждавшего противнику входы в Ботнический, Финский и Рижский заливы и доставлявшего русским морским силам условное владение морем в этих заливах» [543] .

К 1917 году вдающаяся в Ирбенский пролив материковая часть была под контролем немцев, а падение Риги в ходе Рижской операции конца августа 1917 года отдало в руки противника крупнейшую военно-морскую базу в Рижском заливе. Однако русские минные поля в Ирбенах и тяжелые батареи на мысе Церель, крайней южной точке (полуостров Сворбе на острове Эзель) в проливе, не позволяли врагу беспрепятственно ввести в Рижский залив крупные силы.

Отдельные миноносцы и подводные лодки противника проводили редкие набеги в юго-восточной части Рижского залива, но удержание русскими Моонзунда обеспечивало господство русского флота в этих водах, несмотря на то, что западный и южный берега занимал противник. Как отмечали сами немцы, «господствовать в Рижском заливе мог только тот, кто владел островами Эзель и Моон. В этом-то и состояло стратегическое значение островов для сухопутного фронта, примыкавшего одним флангом к Рижскому заливу» [544] .

Таким образом, ключевое значение в обороне Моонзундских островов и Рижского залива занимал остров Эзель, который стоял на пути германского вторжения в Эстонию и обеспечивал удержание Ирбенского пролива. Без занятия Эзеля и уничтожения церельской артиллерии нечего было и думать о расчистке Ирбен от русских мин. Поэтому в любом случае германский линейный флот мог войти в Рижский залив только после падения церельских батарей, то есть, следовательно, всего острова.

Ирбены заваливались минами в течение всей войны, так как русским командованием ясно сознавалось, что в открытом бою линейных сил русский Балтийский флот уступает противнику. Только в Ирбенском проливе в 1915 году было проведено двадцать семь минных постановок – было поставлено 2179 мин. В 1916 году – 5490 мин в пятидесяти постановках, в 1917 году – 1866 мин. Также «в районе Моонзунда за 1917 год было поставлено 1086 мин, из них: а) у южного входа в Моонзунд – 450 мин; б) между островами Даго – Вормс – Эзель – Моон – 316 мин; в) в западной части островов Даго и Эзель – 22 мины». Как говорят исследователи, «Постановка всех этих заграждений и, главным образом, в Ирбенском проливе, была вызвана наступлением германцев в Курляндии и занятием ими Либавы и Виндавы. В этих условиях Рижский залив получал значение флангового района сухопутного фронта русских войск. Вход в этот залив был фактически беззащитен, и единственным средством, могущим хотя бы в некоторой степени задержать проникновение кораблей германского флота в Рижский залив, была постановка Ирбенского заграждения, которое защищалось линейным кораблем “Слава”, канонерскими лодками и миноносцами» [545] .

Поэтому, дабы не зависеть исключительно от минных постановок в Ирбенском проливе, были сооружены тяжелые батареи Цереля. К осени 1917 года на мысе Церель стояли три четырехорудийные батареи береговой обороны: 305-миллиметровых орудий, 13-мм и 120-мм. Помимо того, на островах стояло еще тринадцать береговых батарей. Сухопутный гарнизон Эзеля состоял из трех полков 107-й пехотной дивизии генерала А. Ю. Иванова (425-й Каргопольский, 426-й Повенецкий, 472-й Масальский), а 427-й пехотный Пудожский полк занимал остров Даго. Части дивизии были укомплектованы преимущественно ополченцами; в придачу к ним острова оборонялись тремя сотнями пограничников и батальоном Гвардейского экипажа.