– На тебе лица нет, - проговорила нерешительно, боясь затрагивать болезненную для него тему. Было почти физически больно смотреть на него такого… подавленного. Взгляд потух, губы плотно сжаты, лицо, опять же, маска.

– Все нормально, - попытался вернуть себе привычную веселость и беззаботность Слава. – Придется долго здесь просидеть, пока гайцы подъедут.

Он перевел тему разговора, а я охотно ее поддержала, рассказывая, как однажды видела, как эти самые «гайцы» спасали хромую собаку с тремя щенками, которые выбежали на дорогу. Если бы не люди в форме, проявившие человечность, страшно подумать, что могло бы случиться.

– Ой, - спохватилась, сообразив, что забыла выставить у машины специальный знак-треугольник. – Я сейчас…

Сказав это, выскочила из машины и пошла к своей слегка помятой Черной Молнии. Отключила сигнализацию, затем полезла уже в багажник. После того, как моя крошка поломалась на дороге, далеко я аварийный знак не убирала, но пришлось повозиться, чтобы его найти. Он успел забиться в самый дальний угол.

Отец Славы не выходил из машины. Однако, я кожей чувствовала его липкий, лапающий взгляд. Постаралась побыстрее сделать все необходимое и снова спрятаться в машине Шмелева. Дождь усиливался, вовсю барабанил по крыше автомобиля, но, сидеть в тепле, рядом с парнем, который нравится, было уютно, почти спокойно и хорошо. И близость его странного отца не пугала, когда под боком находилась моя персональная Каланча, хмуро взирающая на дорогу. За нами, ожидаемо, образовалась пробка. Так получилось, что при столкновении мы заняли две полосы. Моя машина вильнула, когда в нее въехали.

– Слав, - долго просидеть в молчании я не смогла, - а ты куда ехал, если не секрет? Заправка, на которой ты работал, в другой стороне. И живешь ты, вроде, далековато от меня. А тут, до моего дома десять минут осталось.

– Откуда знаешь, где я живу? – лукаво спросил Слава. Кажется, он постепенно стал оттаивать и жизнь вернулась в его хитрый взгляд. – Следила за мной?

– Еще чего, - сделала вид, что оскорбилась. – Просто девчонки в институте часто о тебе языками чешут. Обсуждают, с кем ты в последний раз к себе домой отправился. Вот я и запомнила. Часто они это обсуждают. Ой, часто…

– Сейчас договоришься, - предупредил молодой человек, погрозив пальцем. – Делать тебе нечего, чужие сплетни слушать. Они и не такое наговорят. Особенно, если девчонка так и не получила желаемого.

– В смысле? – притворилась, что понятия не имею, о чем он говорит.

– Без ложной скромности скажу, - Шмель откинулся на спинку своего кресла и сложил руки на груди, - что многие бы хотели оказаться в моей постели. Но доступ туда открывался далеко не всем. А те, кто так и остался на пороге, чтобы не казаться хуже остальных, начинают пускать слух. Теперь понимаешь?

Ну, понимать-то понимала. Но вот не верилось, что он отказывал себе в удовольствии, попортить очередную красавицу. Это же Шмелев! Два метра тестостерона. Да почти у любой рядом с ним снесет крышу. И не смутит, что он из неблагополучной семьи. Даже я, мечтающая об идеальной учебе и олимпиадах, сама того не подозревая, поддалась его обаянию.

– Много, видимо, недолюбленных у тебя было, - фыркнула я.

– Предостаточно, - не стал отпираться этот бабник. – Но еще ни одной не удавалось покорить мое сердце настолько…

Зазвонил телефон. Слава не договорил, нахмурился, смотря на мою сумку, из которой и доносился громкий, сильный голос Эми Ли. Вздрогнула от неожиданности. Это я после репетиции случайно звук на полную включила. Поэтому сейчас по салону и разносится женский голос. Про саму мелодию умолчу - от нее в ушах начинало звенеть.

Судорожно стала искать айфон в сумке. Как на зло, находиться сразу он не собирался. Продолжал голосить и вибрировать. Когда пальцы коснулись металлического корпуса, схватила гаджет и извлекла на свет. В смысле, достала из недр сумки. Света за окном становилось все меньше. Небо в это время года обычно очень резко начинало темнеть. Минут двадцать и совсем темно станет. Да, фонари вдоль дороги и яркие вывески давали достаточно света, чтобы автомобили не врезались друг в друга каждые десять метров, но всякое бывало. У кого одна фара спереди не горит, у кого - две. А иногда видела старенькие машины, у которых, казалось, кроме мотора, вообще ничего не работало.

– Да, - приняв вызов, пыхтя, проговорила. Пока искала телефон, успела запыхаться. И волосы, чтоб их, в глаза лезли, даже очки не помогали.

– Полина, ты где? – услышала голос матери. Нет, взволнована или обеспокоена она не была. Говорила спокойно, если прорезающееся высокомерие можно было считать спокойной интонацией.

– Еду, - неопределенно ответила. Рассказывать, что попала в аварию, не хотелось. Родители все чаще косо посматривают на мою Молнию. Эта ситуация могла стать их последней каплей в чаше терпения. А если учесть, что терпения у моих близких как такового и нет, то…

– А где ты едешь? – продолжала допытываться мать.

– Только отъехала от института, - пришлось солгать. Если скажу, что минутах в десяти от дома, она же время засечет, а если не появлюсь вовремя, опять позвонит. Придумывай потом очередную ложь. И когда по нашу с отцом Славы душу приедут? Моей Ласточке много не надо, чтобы начать медленно покрываться ржавчиной. Снова придется к Егору обращаться. Если получится, еще и скидку у него выклянчить. Это если он в хорошем расположении духа будет.