И задержал дыхание, не желая верить глазам. Во рту пересохло, голос свалился в хрип:

— Ваше высочество… вы заметили?..

— Конечно, заметила. Но надеялась, что мне померещилось, — прошептала Принцесса.

Фонарики, украшавшие стену, ещё вчера были всего лишь фонариками — разноцветными огоньками, зажжёнными по случаю праздника и пока не убранными. Они и сегодня сияли так же весело и ярко, но двое Одарённых, по очереди смотревших в окно, увидели ещё один свет — неожиданный и зловещий. Вдоль провода, питающего лампочки, мерцала красноватая магическая аура. Ни Эрика, ни Феликс не знали точно, что это за магия, но предположили оба одно и то же. Стена замка Эск, ещё вчера — всего лишь древняя каменная стена, хотя и высокая, и прочная, сегодня стала преградой, для беглых оборотней непреодолимой.

— Потрошитель, — сказала Принцесса, отступая от окна.

— Потрошитель, — согласился Многоликий, поворачиваясь к окну спиной.

— Но вы ведь можете стать птицей, Феликс? — с надеждой спросила она. — И перелететь на ту сторону…

— Вы что, думаете, он стал бы тратить энергию на такую мощную защиту, если бы я мог легко её обойти? — буркнул он, но тут же устыдился своей грубости и почтительно пояснил: — Ваше высочество, я не умею превращаться в птиц. А мои летучие мыши… увы, получаются абсолютно не летучими. И Мангана, разумеется, об этом знает.

Эрика потупилась:

— Простите.

— Никогда больше не просите у меня прощения! — рассердился Феликс. — После того, что вы для меня сделали, вы до конца жизни можете говорить мне что угодно… и вообще вить из меня верёвки.

— Перестаньте, Феликс, — девушка досадливо шевельнула плечом. — Я не сделала ничего особенного; и вдобавок вы всё ещё не на свободе.

— Что есть, то есть, — тяжело вздохнул он. — Свобода пока откладывается. Сдаётся мне, даже если я стану очень маленьким и очень лёгким зверем, который не расшибётся при падении с высоты, перебросить меня на ту сторону у вас не получится. На месте Придворного Мага я бы позаботился о том, чтобы зверь не смог и близко подойти к стене… Ни сам, ни на руках у сообщника.

— Вы правы. И что же теперь делать?

Он надеялся, что Принцесса предложит очевидный выход, но она молчала, и вид у неё был растерянный.

— Ваше высочество, а не могли бы вы… — начал он, и лицо Эрики из растерянного тут же стало расстроенным.

— Нет! — перебила она звенящим от неизвестной обиды голосом. — Нет! Я не могла бы…

— Извините, ваше высочество, я не хотел… — переполошился Многоликий, — я знаю, как важно вам сохранить свою тайну! Считайте, что я ни о чём не спрашивал…

— Вы не понимаете, Феликс! — девушка чуть не плакала. — Дело вовсе не в тайне. Я бы нашла способ, как переправить вас на ту сторону, чтобы меня никто не заметил. Но мне вообще нельзя покидать Замок, понимаете?

— Как нельзя? — не понял он. — Но ведь вы же…

— Я иногда выезжаю в столицу. Вместе с папой и с его охраной — не только обычной, но и магической. Но если я попаду за ворота Замка одна, меня… — Эрика осеклась, нервно сглотнула и спрятала лицо в ладонях.

«Злыдни болотные, похоже, сейчас я узнаю ещё одну её тайну!»

— Что с вами случится, если вы выйдете из Замка, ваше высочество? — осторожно спросил Феликс.

— Меня убьёт Тангрис, — не открывая лица, пробормотала Принцесса.

Настала очередь Многоликому — изумляться и восклицать:

— Тангрис?! Но почему — Тангрис?.. Разве она кого-нибудь убила?!

— Разумеется, убила! — Эрика опустила руки, посмотрела ему в глаза, и он увидел, что зрачки у неё сужены от страха. — Маму мою убила эта ведьма, Феликс. И поклялась, что убьёт её дочь.

Он потряс головой:

— Ерунда какая-то, ваше высочество… Я очень много слышал о Тангрис. Рос, знаете ли, недалеко от её поместья. О ней говорили, что она хваткая и своего не упустит, но никто не называл её убийцей.

— Хотите верьте, хотите нет, а мою маму она убила, — Принцесса чуть не плакала. — О том, что Тангрис крадёт Одарённых детей и забирает себе их Дар, вам говорили? Наверное, детишек Империи ей стало мало, она добралась и до Индрии… Мама пыталась ей помешать, и, кажется, даже помешала, и тогда Тангрис с нею расправилась.

— Мне никогда ничего подобного не говорили, — твёрдо сказал Многоликий. — И я сомневаюсь, что это правда. Если бы Тангрис была виновна в исчезновениях детей, в нашем посёлке шептались бы об этом. Такие слухи удержать невозможно.

— Хотите верьте, хотите нет… — повторила Эрика.

— А кто вам сказал, что Тангрис охотится за вами?

Он уже догадывался, каким будет ответ, и не ошибся.

— Папа.

— И вы уверены, что он сказал вам правду?

— Да, я уверена, — ответила Принцесса. — В этом случае — уверена. Я проверяла! — прерывисто выдохнула и продолжила: — Когда я была подростком, тоже подозревала, что папа всё придумал, чтобы не выпускать меня из Замка… и дважды пыталась уйти из дома. Мы ссорились… ужасно ссорились, так, что он потом неделями не желал со мной общаться. В одну такую ссору я решила: уйду, и больше он никогда меня не увидит. Думала, меня станет удерживать стража, но никто даже не пытался. Я и с горы-то не успела спуститься, Феликс, когда меня начали душить! — судорожным движением она прижала ладонь к горлу.