Закончив свой рассказ, фрау Аденауэр взглянула на меня из-под густых длинных ресниц и облизнула свои пухлые губы языком. Блин, ну не отпускает её! Надо сваливать отсюда поскорее! А то как бы не случилось беды… Я, хоть и весь из себя раскрутой ведьмак, аж целого шестого чина, но опыта у меня кот наплакал! А она ведьма! И за триста лет могла таким фокусам научиться, что только держись!

Тут вон, и без всякой магии удержаться ох, как трудно — молодое тело совершенно не хочет слушать доводы мозга! А бурлящие в нём гормоны требуют хватать и тащить в койку всё, что движется женского пола. К тому же еще такой сексапильной наружности, как у Глории. И телу плевать, что мозг помнит, как она на самом деле выглядит — сейчас-то совсем другое дело!

Ведьма неторопливо и плавно подошла к двери и несколько раз провернула ключ в замочной скважине, запирая дверь. Вот же тля! Чего это она удумала? А Глория, меж тем, вновь развернулась ко мне, и слегка прогнувшись в талии, выставила вперед свою внушительную грудь, словно собираясь пойти в атаку.

«Черт! Не надо! Нет!» — вопил во мне глас рассудка, но внешне я сохранял абсолютно невозмутимый покер-фейс.

А вот мой молодой организм, не слушая доводов рассудка, уже «сделал стойку». Тело совершенно вышло из-плод контроля. В штанах стало горячо и тесно после созерцания двух идеальных полушарий, призывно выглядывающих из-под распахнувшегося мундира. Пуговицы-то Глория оторвала с мясом, когда пыталась его расстегнуть.

— Поможете, Месер? — чуть хрипловатым, но таким чарующим голосом произнесла ведьма, делая шаг ко мне. — Снимайте штаны…

— Чего? — Я даже опешил от такого недвусмысленного предложения. Нифига себе она с места в карьер рвет! Нет, я к такому не готов! Да у меня сейчас Глаша и…

— Да с него снимайте, Месер, — весело расхохотавшись, произнесла Глория, указав на майора, продолжающего без сознания валяться под столом. — Вы как в солдатских брюках поедете в Берлин? И в солдатских сапогах? Или вы о чём-то другом подумали? — И она мне игриво подмигнула.

Вот ведь стерлядь какая! Ведьма, и этим всё сказано.

— Точно! И как это я так опростоволосился? — Я облегчённо выдохнул.

Черт, да меня даже холодным потом пробило. Ну что эти женщины с нами мужиками делают? Как у них так получается? Или колданула она втихушку, чтобы я не заметил? Да не-е-е — на чистой физиологии сработала, а мой чертов молодой организм тут же поддался на её провокацию.

А ведь Глория права — солдатские брюки Хайни Богера и его запыленные короткие и широкие в голенище маршевые сапоги, в которые я был до сих пор облачён, не шли ни в какое сравнение со щеголеватыми офицерскими галифе фон Штаде, явно шитыми на заказ, и его до блеска начищенными узкими и длинными хромовыми сапогами.

Благо, что никто из толпы фрицев, ворвавшейся в кабинет Глории, не обратил внимания на эту несуразность в одежде майора. А ведь могли бы сразу возникнуть неудобные вопросики — аристократ фон Штаде ни за что на свете не вырядился бы в простую солдатскую одежду. Даже ради хохмы. Я это прекрасно понимал, так как обладал набором его привычек и памятью. Он даже офицерскую форму шил на заказ.

— Вы пока переодевайтесь, Месер, — продолжая загадочно улыбаться, произнесла Глория, — а я пока место для моего «пленника» подготовлю.

Нет, фон Штаде, отнюдь, не пленник. Он — «мясо», субстанция для выкачивания живительной силы. Сладкая мозговая косточка, брошенная ведьмой проклятому дьявольскому дару. Изощрённые пытки, непереносимая боль и мучения — вот что грозит майору в ближайшем будущем.

Хоть фон Штаде это и заслужил, жестоко истребляя ни в чём не повинных людей, но, признаюсь честно, я совсем не сторонник подобных методов. И даже для того, чтобы «накормить» собственный ведовской промысел, на это не пойду. Лучше «тихо-мирно» уработаю еще пару-тройку дивизий вермахта, когда мои меридианы придут в норму.

Ведьма прошла в дальний от дверей угол кабинета, нагнулась, опять соблазнительно выгнув спинку и оттопырив крепкую попку (ну, или мне под действием гормонов кажется, что она это так сексуально делает), а после открыла люк, ведущий в подпол.

— Мое тайное логово, — похвалилась она, приваливая крышку люка к стене. — Пришлось спешно оборудовать, а то душу отвести негде…

— Неужели сама копала? — слегка подковырнул я Глорию.

— Ну что вы, Месир, — она улыбнулась моей нехитрой шутке, ступая не лестницу, ведущую в темноту, — рабочих рук хватает, а подчистить им память, не проблема. — И она с головой скрылась в подвале.

Оставшись в одиночестве, я стянул сапоги с ног майора, после — галифе и подштанники. В этот раз я решил не испытывать судьбу, игнорируя мелочи, которые, как оказалось, могли при случае испортить мне всю «игру». Я стянул с Удо всю одежду вплоть до исподнего, оставив его тело в чем мать родила.

Влезая в чужую одежду, я отчего-то не испытывал неприятных ощущений, как было в предыдущий раз. Я как будто облачался в свою собственную, сброшенную, например, перед купанием в реке. Похоже, что это частички сущности Удо влияют на моё восприятие. Ведь сейчас по сути я — это он. Практически точная копия, вобравшая в себя даже мелкие особенности моторики и особенных чувств, присущих каждому индивидууму.