Так, порядочные источники магии себя не ведут. Надеюсь, меня сейчас просто растолкают ребята, или я вообще проснусь. Но ничего не происходило, кроме боли. Я упала на колени, ледяные волны заключили меня в холодные объятья. Холод уже не казался столь приветливым. И казалось бы, родной лед, не должен быть мне страшен или причинять боль. Так какого черта? Нет, я так просто не собираюсь сдаваться — это моя стихия, и она подчиняется мне.

Думаю, я расслышала чьи-то шаги. Лед под ними трещал, а я не могла поднять головы.

— Прими нас, — зашептали голоса со всех сторон.

Источник звука я определить никак не могла, лед стонал и трещал, а я вжималась в него сильнее, словно на меня давили гигантские руки, погружая внутрь. Череп трещал в унисон льду, глаза слезились, и слезы искрились бриллиантами на щеках.

— Отдайся нам, прими нас…

Мужской или женский голос, непонятно, словно тысячи, они сплелись воедино и шептали мне в уши свою дурманящую песню.

Я хотела закричать, чтобы меня оставили в покое, но не могла произнести ни звука. Губы дрожали, зубы стучали друг о друга, а из груди вырывался лишь хрип.

— Прими нас, прими нас, девочка.

На короткий миг меня овеяло благодатью, словно обещанием, что всё будет хорошо. Боль ушла, я смогла вздохнуть и даже приподняться на ладонях, но тут же оказалась вновь припечатана к острым граням ледяного моря. Я не знаю, что это за голоса, понятия не имею, где оказалась, и меня это пугает до дрожи.

— Хватит, — прошептала я ответ.

Снежные бриллианты блестели на щеках, губы едва шевелились. Меня сковали синие ленты, теперь даже пальцы не шевелились, и дыхание замедлялось.

— Ты наша… Ты наша!

— Уходите!

— Сури, — я не говорила. Во всяком случае, голосом. Я позвала зверя остатками сил, совершенно не понимая, на что надеяться.

Воздух проник в легкие так неожиданно, что мне показалось, что я задыхаюсь, а не дышу. Глотку обдало огнем, мир вокруг трещал не так приятно, как поленья в камине, а, скорее, словно земля раскалывается пополам. Ленты зашипели, расползлись стороны, как змеи.

Я горела. Вернее, не вся я, а руны, что опоясывали меня. Они загорелись и увеличились в размерах, издавая красное сияние. Оно грело меня, если не сказать жгло. Или это что-то другое? Думаю, я пульсировала. Во всяком случае, вспышки света озаряли все вокруг.

— Ты наша, наша… — жужжал гомон голосов. — Прими, прими…

Озноб прошел, я снова чувствовала руки и ноги. Это позволило мне подняться и, невзирая на то, что ленты устремились за мной, броситься прочь.

— Сури! Сури, ты нужна мне!

Ветер хлестал в лицо, из носа потекло красное и горячее. Грудину жгло, а ленты пронизывали толстый лед и выныривали из-под него под ногами, пытаясь схватить атласными петлями за лодыжки. Руны пылали, и я услышала отчаянный рык. Пугающий.

— Сури! Ты нужна мне!

— Прими нас, прошу, прими нас. Ты наша, наша…

— Сури! Где ты, черт возьми.

— Рин, я иду, — раздался знакомый голос. Я услышала его сквозь ветер и завывания голосов, которые стали сильнее.

Впереди на фоне зелено-синего неба мелькнула тень. Она расправила крылья, и небо окрасилось в красный. Полыхнуло так, что ледяное море сотряслось, я почти упала на колени, чудом увернувшись от очередной атаки синих лент.

— Я иду, Рин, не бойся.

Под ногами расцвел ковер из пламени. Я машинально зажмурилась, готовясь к боли, но её не было. Дракону не страшен огонь, а я самый настоящий дракон. И теперь, я, наконец-то, могу посмотреть в лицо своему зверю. У Сури глаза зеленые — как у меня. Она большая, какой я и ощущала её, а ещё у неё крылья с таким размахом, что многие позавидуют.

Она остановилась напротив меня, обдав теплым дыханием. Ленты исчезли, уступив сиянию тонких линий силы. Обычных, какими они и должны быть. А я всё ещё продолжала смотреть на зверя, не веря что смогла, наконец-то, с ней встретится.

— Ты пришла, — только и смогла сказать я, а потом рассмеяться.

Вздох, протяжный и судорожный, словно я вынырнула из-под толщи воды. Вместо Сури на меня смотрела Вельма. Обеспокоенно, прижимая к моему носу платок.

— Медитация — это, похоже, не твое. Ты как, Рин? Что случилось?

— Наверное, перестаралась, — голос казался чужим, сиплым. Меня все ещё потряхивало, и даже Уорф переживал. Наверное, со стороны я выглядела ужасно, но Вельма старалась улыбаться, чтобы снизить общую тревожность.