Но в целом, места весьма даже интересные и тут все же можно первоначально прокормиться. В Буге, да и в Бугском лимане рыбы не просто много, ее очень много. При этом и речная рыба водится и морская. Кроме того, тут полно тетеревов, тарпанов — диких лошадей, сайгаков, даже барсы и медведи водятся. Виноградники посадим еще, так и вином с Русью торговать можно.

Вот где мы порезвились с моим ястребом Ярлом. Два дня почти не останавливалась охота. Мой Птиц был неутомимым, как-будто месяц сидел без дела. На самом же деле, во всех переходах Ярл со мной. Вот и сейчас добыли трех лебедей, пять тетерев, ну а я без помощи Птица взял еще сайгака. Такие получаемся мы кормильцы. При этом, среди нас только Ярл профессиональный охотник, я же так… любитель.

Конечно, если люди начнут массово истреблять животный мир вокруг города, то звери уйдут, однако, на первое время вполне себе вариант, чтобы освоиться. Тем более, то мы оставляли овец и коз поселенцам. Ну да немаленькие, знали куда едут и что им делать. Вдруг что, можно обратиться и к половцам. Кочевья Башкорта, ныне, как получил немного, но добычу от булгар, ярого союзника Руси. Точнее, вассала великого князя Изяслава Мстиславовича.

Кстати, острым вопросом в связи с основанием Ольвии-Царицино становится еще взаимоотношение с Берладой. Не так и далеко этот город. И почему он столь вольный? Нет, забирать свободу у Берлады у меня большого желания нет, он вполне вписывается в систему русского государства. Своего рода вольный город мог бы стать украиным фортпостом Руси. Главное, это исключить все возможные бандитские действия со стороны Берлады. А лихих людишек там хватает. Произойдет набег, так и концов будет не найти, кто именно его совершил, а сами берладцы будут только пожимать плечами.

Залив Золотого Рога Константинополя встречал нас… цепью, преградившей проход. Именно так. Уж не знаю, кто именно и почему испугался всего-то восемьдесят семь русских кораблей, в составе которых были и крупные грузовые судна венецианской постройки, способные перевезти до пяти сотен воинов с двумя десятками коней.

Утрирую, конечно, такая мощь вполне сравнима с вероятными силами вторжения, если бы только корабли не были загружены товарами, а перевозили только войска. Учитывая то, что часть воинского контингента должна была быть уже на сербской земле, так как шли по суше, мы могли бы и прощупать, так ли совершенна оборона Второго Рима. Так что встречали нас, как и положено, перекрывая пути входа в сердце Константинополя. И все равно как-то обидно, что ли. Мы же со всем дружелюбием.

— Они! — стоя на палубе большого корабля, воскликнул я. — Мои корабли, наши возможности!

К флагману русского, на данный момент, торгового, флота, выдвинулись два… парусника. Они были больше похожи на голландские флейты, которые бороздили мировой океан в иной реальности в семнадцатом веке. Между тем, я уже думал над тем, что, наверное, посмешил с развитием парусного флота.

Нет, все верно, это большой шажище, революция в морком деле. И на этих кораблях можно и нужно добриться до Америки, в чем и состоит моя цель. Вот только мир не готов использовать лишь парусники. Наверное, нужно было бы сделать нечто промежуточное. Были же у той же Голландии пинасы — парусно-гребные корабли, похожие на флейты, но с веслами. Учитывая то, что на корабль пока нет возможности поставить много пушек, пару бы оружий вместить, место для гребцов вполне можно было оставлять.

Тем более, что пока еще получится хорошо управлять парусниками, пройдет время. Я не специалист, пусть и составлял в юности модели парусников, но нынешнее морское дело должно пройти большой путь прежде чем можно было бы увидеть флотилии парусных судов, идущих в бой. Но мне нужно было получить ту самую картошку, кукурузу, да и не отказался бы я и от всех иных благ, что можно вытянуть из индейцев. Кроме сифилиса, конечно.

Качественный скачек в развитии сельского хозяйства будет способствовать усилению Руси, может и в большей степени, чем военные победы. Ну а что именно делать с картошкой, кукурузой, фасолью, я знаю.

— Воевода! Как я рад видеть тебя! — загорелый, как, если быть толерантным, афро-византиец, восклицал Вторуша.

На данный момент главный мореплаватель Братства встречал и меня и всех братьев, что были на корабле, словно… Вот, к примеру, патриот попадает в страну условного противника, пусть и в идеологическом плане. И за время проживания на чужбине не перевоспитывается, а все время тоскует по ушанке и медведям в роли собутыльников. И… вот мы, прибывшие из такой идеальной, такой душевной, родной России. Вот так встречал нас Вторуша. Было забавно. Он же пустил скупую мужскую слезу. А побыл-то вне Родины всего два месяца, или чуть больше.

— Воевода, меня просили передать, что тебя уже ожидают. Вон лодка, — Вторуша указал на то, что я бы назвал яхтой, причем излишне вычурной. — Тебя доставят на берег и там проводят.

И не хотелось сопротивляться, еще дольше оставаться на корабле. Так утомило замкнутое пространство, пусть и большого корабля, что хотелось быстрее почувствовать опору под ногами. Так что, подобно нищему, которому собраться, только подпоясаться, я обкрутил вокруг пояса самый дорогой, шелковый, с вышивкой серебряной нитью, шарф, натянул красные сапоги, и отправился на берег.

Меня приняли на яхте, полной золота, всяких балдахинов и резной мебели и повезли на берег. Все представители принимающей стороны были, будто в рот воды набравшие, молчали и многозначительно хмурили брови. Хотя… у одного лысого, явно чиновника из корпуса евнухов, и брови были побриты.

Стоян и еще трое охранников, которых я взял с собой, только рты открывали, как те рыбки, выброшенные на берег. Все, действительно, выглядело слишком пышно, вычурно. Мы, привыкшие к относительному аскетизму в быту, не могли понять, зачем столько лишних трат на красоту яхты, если за стоимость яхты можно снарядить две сотни, не меньше, тяжеловооруженных конных воинов. Империи нужно больше войска, а они тут яхты… Потому, видимо империи и гибли.