Шрифт:
Наконец он прекратил буянить и остановился, тяжело дыша.
А теперь наступил самый тяжелый момент…
Глава 5. Что между нами было?
Генерал Генри Карлайл наклонился к моему лицу и зловеще прошептал:
— Ты же знаешь, что ждет твою сестру, если перестанешь стараться, правда? — его глаза сузились, а я почувствовала, что цепенею от привычного ощущения страха. Но не паники, нет. Просто страха, основанного на инстинкте самосохранения, ведь инстинкт сигнализировал, что этот субъект весьма и весьма опасен. — Я лишу ее финансирования одним росчерком карандаша, и у неё не станет шанса на выздоровление!
Всё это слышали посторонние люди — медработники, которые всё ещё толпились на пороге палаты. На лицах некоторых отразилось удивление и даже омерзение. Наверное, это были те, кто поступил на службу в секретный военный отдел КР недавно. Они еще не знали, насколько неадекватным и пугающим может быть этот мужчина в кителе и что у него тут неограниченная власть. Но были и те, кто ничуть не удивился. Они уже знали, насколько безнаказанным чувствует себя генерал Карлайл.
— Я всё помню… — ответила безэмоционально, опуская глаза. — Это я точно не забыла…
— Вот и славно, — процедил мужчина, отшатываясь. — Поэтому я жду, что ты поработаешь над своей памятью и выудишь оттуда хоть что-нибудь на нашего Блондина. Я не верю, что такой опытный агент с выдающими ментальными способностями не смог сохранить в памяти даже ничтожного клочка нужной информации…
С этими словами генерал вышел из палаты, оставив после себя шлейф ледяного холода и полную разруху.
Меня перевели в соседнюю палату, пока в первой восстанавливали разрушенное. Я смотрела в потолок и прокручивала в голове циничные угрозы генерала.
Он взял меня в заложники здоровьем сестры. После смерти отца Диана погрузилась в нездоровую апатию, на фоне которой развилась тяжелая форма психического заболевания, название которого я никак не могла запомнить. Сестра не могла ни спать, ни есть, ни вообще жить без дорогостоящих лекарств, на которые у нас не было средств. Только благотворительные фонды были способны покрывать подобные расходы, и мы обратились туда.
Нам, в итоге, отказали везде, кроме фонда под названием «Гекато».
По несчастливому стечению обстоятельств в то время меня, сотрудницу Университета Ментального Развития, перевели в КР под командование генерала Карлайла, а он оказался владельцем того самого щедрого фонда, который бесплатно снабжал сестру лекарствами и оплачивал уход за ней в специализированном учреждении.
Мужчина новенькую заприметил сразу, потому что показатели по пси-устойчивости в моем портфолио были очень высокими. Он возложил на меня большие надежды, а я не отчаянно не хотела на него работать. И тогда он начал мне угрожать…
Выдохнула.
Я живу так уже долгих два года, и усталость берет своё.
От последнего приказа мне не отвертеться, и придется устраивать себе болезненную проверку памяти…
В палату вошёл доктор в белоснежном халате, но с военными нашивками на рукавах. Я узнала его. Высокий худощавый мужчина с приятной улыбкой всегда вызывал уважение своим профессиональным подходом. Звали докторам Леам Даввинг.
— Добрый день, Мариночка! Как вы себя чувствуете? — уточнил он вежливо.
— Генерал Карлайл заходил… — ответила многозначительно, и доктор хмыкнул.
— Тогда понятно, — протянул он. — На что именно жалуетесь?
— На всё, — выдохнула я. — На нехватку средств, на неустроенности жизни, на неспособность сбежать от кое-кого деспотичного…
Доктор был знающим и понимающим человеком. Мне нравилось периодически общаться с ним.
— Уйти может каждый, — осторожно возразил он. — В конце концов, не в деньгах счастье…
— Счастье в близких, — парировала я. — От этой работы зависит благополучие моей сестры, поэтому я в рабстве.
Бровь доктора удивлённо взлетела вверх, но он ничего больше не ответил. По сути, я впервые пожаловалась на то, чем именно меня удерживает генерал Карлайл.
— Ладно, — выдохнул мужчина, начиная листать планшет и считывая информацию о моём состоянии. — Перейдем к делу. Насколько я смог расшифровать результаты обследования, вам стерли память, Марина. Но… есть весьма интересный факт. Во-первых, пострадала только память о последних нескольких часах вашей жизни, что есть просто ничто, капля в море. Во-вторых, эта процедура была проделана настолько аккуратно и качественно, что… вряд ли на это способен человек, вы меня понимаете?
Он посмотрел на меня многозначительно.
Я кивнула.
— Другими словами, — продолжил доктор Леам, — или сам Блондин является представителем иной расы или же кто-то из его подручных. Так как самого процесса стирания памяти вы естественно не помните, а датчики в вашем глазу были уничтожены подчистую, то мы можем теперь только гадать, что и как происходило на самом деле. Кстати, как себя чувствует ваш глаз?
— Не очень, — призналась я. — Каринка размытая, почти ничего не вижу.