— … Госпожа! — среброволосая падает на колено и складывает руки вместе, держа гуань в ладонях: — Госпожа Тай! Я… я не подведу! Я — оправдаю!

— Знаешь… далеко на Западе есть один ритуал… всегда считала его слишком пафосным, но в вашем случае, наверное, он к месту. Вынь свой меч из ножен. — говорит Сяо Тай и смотрит как эта Ай — протягивает ей свой меч рукоятью вперед, не задавая лишних вопросов и не вставая с колен.

— Далеко-далеко отсюда в древние времена была такая организация как Рыцари Круглого Стола. — говорит Сяо Тай, поднимая меч Ай и разглядывая его полированное лезвие: — и все кто сидел за этим столом — были равны друг другу. Никто не превосходил другого, а все решения принимали совместно. Я знаю… вам это трудно представить. Но мне надоело твое вечное преуменьшение своих способностей, так что и это я тебе дам авансом, младшая Ай. Итак… — она поднимает меч вверх и замахивается. Ай склоняет голову, покорная судьбе. Сяо Тай — медленно опускает плоскость меча ей на плечо. Сперва на одно, потом — на другое.

— И пусть это будут последние удары, на которые ты не ответишь. — говорит она: — после этого ты всегда будешь отвечать ударом на удар, пусть даже сам Будда или сам Нефритовый Император рискнут ударить тебя. После этого ты уже больше никогда не склонишь голову — ни перед кем! Никогда! Отныне — ты мой рыцарь, среброволосая Ай, а мои рыцари — не склоняют головы!

— Да, Госпожа!

— И… вот. — она протягивает меч обратно, держа его словно подношение. Ай едва не склонилась в поклоне снова, но поймав взгляд Сяо Тай — выпрямилась. Приняла меч. Кивнула в знак признания и вложила его в ножны привычным, слитным движением.

— А гуань отныне носи всегда, юная Ай. — говорит Сяо Тай, отступая на шаг и изучая свою подопечную пытливым взглядом: — ты — Вторая после Бога и не смей об этом забывать. Однажды… однажды тебе все же придется сменить ее, знаешь на какую? «Первая».

— Госпожа!

— И никаких титулов. Отныне мы равны в своем стремлении разрушить старый мир и создать новый на его пепелище.

— … старшая сестра Тай?

— Уже лучше. Иди сюда, моя младшая, я тебя обниму…

— Гора Тянь Ша на горизонте! Мы прибыли! — кричит впередсмотрящий.

— Как вовремя…

Глава 18

Интерлюдия юной Лань И, третьей в очереди наследования

— Пресвятая Гуанинь, как тут грязно! — говорит она, оглядываясь вокруг: — и шумно. И пыльно.

— А на мой взгляд отличный постоялый двор. — замечает Цао Годзю, разводя своими огромными ручищами в стороны: — вон, смотри, какая у них кухня, тут же за дверью. Никаких занавесок, а новомодные двери, которые открываются и туда и сюда… официантке с подносом очень удобно — просто толкаешь от себя и все. А еще у них там сразу четыре печи и большой чан-тандыр для выпечки хлеба как далеко на северо-западе, там лепешки просто прилепляют к внутренней части печи. Столы для поваров на один лянь выше точки даньтян, как раз чтобы удобно было ножом работать, а один из поваров у них старой Уханьской школы. И подмастерья у него такие… глаза горят! Эх, мне бы на свою кузню парочку вот таких парней и девчат, я бы развернулся… — мечтательно потягивается он.

— Кто о чем, а уважаемый Цао Годзю — о кухне. — вздыхает она: — со всем уважением к достижениям и славе одного из Восьми Бессмертных я уже не могу слушать о панировке, готовке на пару, правильной процедуре маринования и разделки…

— И совершенно зря. Кухня — это сердце любого постоялого двора. И не только. Домашний очаг только наполовину состоит из всех этих игр уточек-мандаринок на зеркале Пруда Лотосов. Это надоедает. А вот кушать всегда хочется… — ее собеседник вытянул шею, разглядывая открывавшийся ему вид на кухню гостиного двора «У Реки». Он настоял, чтобы они сели напротив выхода на кухню, за крайним столиком, так, чтобы каждый раз как местные официантки в черно-красных ципао пробегали через нее с подносами — двери распахивались, давая ему возможность бросать оценивающий взгляд на внутреннее убранство.

Лань И некоторое время колеблется. Она не привыкла к такому вот общению. Да что она — никто не привык. В любом разговоре с другими людьми каждый сперва должен оценить статус и ранг собеседника, а уже потом — продолжать. Например, вот сейчас — да, она — Третья в очереди наследования большого клана, можно даже сказать одного из самых крупных кланов на Северо-Востоке, с их мнением даже Император вынужден считаться. Клан так богат, что может скупить всю эту провинцию и, наверное, четверть всей Поднебесной вообще. Клан настолько могуществен, что ему служат самые сильные заклинатели и воители… если не считать Имперских Атлантов. Так что на всех вокруг Лань И вполне может позволить смотреть сверху вниз. В самом клане не так уж много людей, перед которыми ей приходилось склонять голову. Старейшины Совета, которые никогда не выходили наружу «трогать траву». Глава Клана. Его жены. Первый и Второй наследники. И все.

Однако Цао Годзю — один из Восьми Бессмертных Даосов. Один из тех, кто в своей культивации осознал истину и приблизился к порогу познания. Обрел просветление и остается на этой грешной земле лишь для того, чтобы… чтобы что? Никто не знает истинных целей Восьми Бессмертных, но по своему рангу они уже не люди. Но еще и не боги. Плюс возраст, знания и прочее… отсюда легко вычислить что Цао Годзю один из тех людей, перед которыми Лань И должна склонять голову. Но он ведет себя совсем по-другому чем обычные важные и большие люди и сразу же потребовал обращаться к нему без всех этих титулов и вообще. Как к равному. Это немного сбивало с толку. Но что еще больше сбивало с толку, так это тот факт, что ее престарелый и разваливающийся на кусочки учитель оказался тем самым Лань Цайхэ! Вернее — той самой… в общем она уже запуталась. Кто ее учитель на самом деле? И что они все в этой глуши забыли? Да еще по дороге наставник велел ей найти каких-то «женщин из семьи Су», уверяя что это ее билет на вершину. Женщин она нашла. Ну как нашла… наставник показал. И потом, какие это женщины? Две испуганных девчонки в дешевых тряпках, она бы такие под страхом смерти не надела.

Лань И бросает взгляд на сидящих тут же за столом девушек. Они сидят, опустив глаза и стараясь не привлекать лишнего внимания. На первый взгляд — обычные девушки. Таких вот «певичек» и «танцовщиц» в местных «цветочных домах» пруд пруди, по пяти лянам пучок. Вот уж кто в «играх мандаринок на пруду» разбирается, думает она, все-таки их в «цветочный дом» хотели продать.

— … уважаемый Цао мог бы и не сидеть вот тут с нами. — говорит она: — если бы мне так хотелось на кухню заглянуть — я бы уже там была.