Мы начали злиться друг на друга. Мы стали отдаляться. Мы разошлись.

Потом она сказала, что уходит. Что моё присутствие в её жизни постоянно напоминает ей о том, что у неё нет детей, что она больше меня не любит и не может остаться. Она ушла одним сентябрьским днём, и с тех пор я от неё ничего не слышал.

Конечно, мне было больно. Я злился. Испытывал горечь и обиду. Но вместе с этим… я чувствовал облегчение.

Потому что, если честно, я уже и сам не мог сказать, что всё ещё люблю её. Это звучит ужасно, но это правда. Годы, которые мы провели в попытках и неудачах завести семью, постоянные ссоры, финансовые траты, взаимные обвинения — всё это оставило неизгладимый след. Я понятия не имел, как сделать её счастливой, и не был уверен, что когда-либо смогу.

Честно говоря, я не был уверен, что вообще умею делать женщин счастливыми. Мой опыт в браке научил меня одному: ты никогда не узнаешь человека полностью. То, что ты думаешь, он хочет, то, что ты думаешь, можешь ему дать — всё это может измениться. Жизнь непредсказуема, и как только тебе начинает казаться, что ты во всём разобрался, что зима позади и весна уже на пороге, приходит поздний мороз и уничтожает все почки на лозе.

Поэтому, когда люди говорили мне что-то вроде: «Ты ещё молод, парням легче, всё у тебя будет хорошо», — мне хотелось дать им в морду. Всё не так просто, как просто взять и начать заново. Я больше никому и ничему не доверял — всё могло обернуться совсем не так, как ты думал.

К тому же, в этом маленьком городке не толпились одинокие красавицы, стучащиеся ко мне в дверь.

Я был ближе к сорока, чем к тридцати. Я фермер и ботаник. Меня приводили в восторг такие вещи, как почва, микроклиматы и углекислотная мацерация. Я любил испачкать руки, работая.

У меня было вполне приличное тело (спасибо часам, проведённым в спортзале, чтобы сбросить напряжение), но я не был накачанным. У меня была работа, которую я обожал, но я не был богат, и никогда не буду. Я водил старую побитую машину, таскал грязь в дом и стригся за 14 долларов.

Костюм с галстуком у меня был, но 365 дней в году я ходил на работу в потёртых джинсах и рубашках с дырками, и мне это нравилось.

Когда ей ещё было не всё равно, Рене говорила, что я хорош в постели — я всегда считал женское удовольствие важным. Но те дни давно остались позади.

Чёрт. Будет ли у меня вообще ещё когда-нибудь секс? Я скучал по всему, что с этим связано — по запаху духов в темноте, по ощущению мягких изгибов под ладонями, по вкусу женщины на языке.

Я едва не застонал вслух, дойдя до конца одного ряда и повернув в следующий. Но не было смысла терзать себя этим. Я не был готов к отношениям и не из тех, кто ляжет в постель с кем попало.

Я говорил себе быть благодарным за то, что у меня есть: хороший дом, отличная работа, несколько верных друзей. Да, моя сексуальная жизнь была ужасающе депрессивной, а первое Рождество в одиночестве обещало быть трудным, но я справлюсь. Может, куплю себе подарок — новую машину, часы получше или рыбацкую лодку.

По крайней мере, подпишусь на более приличный порносайт.

Мне он точно пригодится.

Сильвия

Через неделю после того злополучного завтрака с Санта Клаусом мы с детьми сели на рейс в 5:50 утра до Солт-Лейк-Сити, потом на рейс в 9:35 до Детройта, а затем пересели на маленький самолёт до аэропорта Черри Кэпитал в Траверс-Сити. К тому моменту, как нас забрал отец, мы путешествовали уже почти десять часов. Уставшие, раздражённые и голодные.

— Может, по дороге домой заедем куда-нибудь поужинать? — спросила я его, пока мы ждали наш гору багажа.

У каждого из нас было по два огромных чемодана, а то, что не влезло в них из зимней одежды, я заранее упаковала и отправила сюда. Когда дом продадут, мне придётся вернуться, чтобы отправить сюда наши летние вещи. Почти всё остальное я собиралась оставить Бретту — не хотела никаких напоминаний о своей прошлой жизни.

— Не нужно, твоя мама заказала пиццу, когда я уезжал. Должна быть готова, как только мы приедем. И она вся в предвкушении, хочет испечь с детьми печенье сегодня вечером, — сказал он, обняв Уитни и крепко прижав её к себе. — Мы так рады, что вы здесь. Я уже говорил, что купил новые сани?

Уитни посмотрела на него с сияющей улыбкой и своими ярко-красными губами.

— Такие, которые запрягают лошади?

— Да. И эти даже больше — три ряда сидений, так что можно будет кататься вместе с вашими двоюродными братьями и сёстрами. Здорово звучит, правда?

— Очень, — улыбнулась я, чувствуя, как ком подступает к горлу от переполняющей благодарности и облегчения, что я дома. — Спасибо, папа.

Родители сказали, что мы можем оставаться в Кловерли столько, сколько понадобится, и места здесь было более чем достаточно. Когда я росла, это была небольшая семейная ферма, но за последние тридцать лет мои родители превратили её в тридцатикомнатный гостиничный комплекс с баром и рестораном. Здесь также появилась винодельня, дегустационный зал и новый ликёроводочный завод, а ферма регулярно попадала в списки лучших свадебных площадок штата. Моя сестра Эйприл занималась организацией мероприятий, и я никогда не видела, чтобы кто-то так мастерски воплощал мечты невест в реальность. Моя сестра Хлоя недавно стала новым генеральным директором, постепенно осваиваясь на этой позиции, пока папа «уходил на пенсию» в своём привычно медленном темпе.

— Кто-нибудь ещё придёт на ужин? — спросила я, когда мы отправились в тридцатиминутную поездку от аэропорта до фермы.

— Кажется, Эйприл собиралась заехать.

— Сегодня нет свадеб? — удивилась я, ведь по субботам всегда были брони.

— Свадьба была днём, так что она рассчитывает закончить к семи. Но завтра на семейный ужин соберутся все, а во вторник будет большая вечеринка в гостинице.

Я кивнула. Родители всегда устраивали большое рождественское празднование в гостинице для сотрудников, родственников и близких друзей. Я уже несколько лет не была на них, потому что Бретт предпочитал праздновать Рождество в Аспене, а не в Кловерли, но из детства я помнила эти вечера как тёплые, шумные, весёлые встречи, полные людей в приподнятом настроении. Частично я с нетерпением ждала этого, а частично боялась, что придётся снова и снова объяснять всем, где Бретт.