— Да? — позвала Уитни, её голос звучал приглушённо.

— Можно войти?

— Думаю, да. — Она открыла дверь через мгновение. — Что?

— Нам нужно поговорить. — Я зашла в комнату и закрыла дверь за собой.

— О чём?

Я села на край её кровати и посмотрела на её глаза, густо подведённые тенями, нарисованные брови и ярко-розовые губы. Под всем этим макияжем я видела лицо своей девочки, моего ребёнка, и сердце сжалось от боли.

— Об Инстаграме.

По её реакции я поняла, что она сразу догадалась, о чём я. Она скрестила руки на груди, выпятила подбородок.

— Ну и что?

— Я видела твой профиль.

— Забери мой телефон. Ты ведь за этим пришла, да?

Я вздохнула, опершись на руки сзади.

— Я не знаю, Уит. Мне кажется, это не решит настоящую проблему.

— А в чём настоящая проблема?

— В том, что ты солгала мне. Ты скрыла это от меня. Мне бы хотелось, чтобы ты просто пришла и честно рассказала.

— Зачем? Ты бы всё равно сказала «нет». Ты всегда говоришь «нет», когда я спрашиваю про это. Ты даже не слушаешь мои доводы.

Я задумалась. А вдруг это правда? Давала ли я ей шанс объясниться, или всегда отказывала, потому что не доверяю миру, в котором должна жить моя дочь? Это было успехом в воспитании или провалом, потому что я ничему не учу её о жизни? Я защищала её… или себя?

— У тебя ведь тоже был аккаунт, — напомнила она мне. — Ты постоянно постила что-то.

— Да, но я — взрослая, — напомнила я ей. — И я перестала выкладывать что-либо, потому что поняла, насколько это всё фальшиво. Это делало меня несчастной.

— А меня это делает счастливой, — упёрлась она. — Я создаю версию себя, которая мне нравится больше, чем настоящая.

— Вот в этом-то и проблема, — ответила я, внезапно осознав, что годами делала то же самое, что и она. Создавала публичную версию себя с историей про «я такая счастливая», которая была чистой фикцией. — Зачем это делать, если ты просто притворяешься кем-то другим?

— Я ни в чём не притворяюсь, — резко ответила она. — Это всё равно я. Просто другая. И я не понимаю, в чём проблема. Это всего лишь моё лицо с макияжем.

— А почему ты никогда не выкладываешь фото без макияжа?

— А ты выкладывала?

Я уставилась на неё, раздражённая её острым умом и вызывающим тоном.

— Ты все очень усложняешь.

— Ну так накажи меня.

Я выпрямилась.

— Я не хочу просто наказать тебя, Уитни. Я хочу разобраться, поэтому, пожалуйста, уменьши свой тон. Я понимаю, что ты злишься на отца и, может, на меня, и я пытаюсь понять: это твой способ бунтовать против нас, или ты просто девочка, которая обожает косметику? Давай, помоги мне разобраться.

— Извини, — сказала она, но закатила глаза.

Я глубоко вдохнула.

— Послушай, я понимаю желание чувствовать себя красивой. Какая женщина этого не хочет? И я помню, каково это — быть тринадцатилетней и чувствовать себя неуверенной. А ещё ко всему добавилась вся драма последних месяцев… Я бы тоже захотела иногда притвориться другой.

Она молчала какое-то время.

— Значит, я могу оставить аккаунт?

Я смотрела на свою дочь, стараясь реагировать не из страха, а с любовью и пониманием.

— Пока ты используешь эти фотографии, чтобы сказать что-то о себе, а не… — я подбирала слова, — не доказывать что-то кому-то или даже себе, думаю, ты можешь оставить аккаунт.

Она позволила себе легкую улыбку.

— Спасибо.

— Но я буду подписана на тебя.

Улыбка исчезла, и она закатила глаза.

— И ты должна держать аккаунт закрытым и никогда, слышишь, никогда не отвечать на сообщения от людей, которых ты не знаешь. Чтобы следить за этим, мне понадобятся твои данные для входа.

На её лице появилась гримаса.

— Может, я вообще не хочу больше этот аккаунт.

— Это тоже нормально, — сказала я. — А теперь иди сюда.

Неохотно она подошла и села рядом на кровать. Я обняла её.

— Ты знаешь, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива и в безопасности.

Она промолчала.

— Есть что-то ещё, о чём ты хочешь поговорить?

Она не сразу ответила. Но потом.

— А Генри теперь твой парень или как?

Я напряглась, но постаралась, чтобы она этого не заметила.