Конечно, именно этот момент выбирает Логан, чтобы спуститься.

Я люблю свою семью, правда люблю.

Логан выглядит так, словно готов откусить кому-нибудь голову, возможно, в самом буквальном смысле, поскольку прерывает наш маленький момент. Придурок даже не полностью одет для свадьбы, а она через сколько, тридцать минут?

— Есть причина, по которой вы двое топчитесь здесь? — спрашивает он, как будто кухня в настоящее время является местом с интенсивным движением.

Элиза отходит в сторону, а он все равно закатывает глаза, как будто она двигалась недостаточно быстро. Ее брови хмурятся, когда она смотрит на него, он выглядит немного бледнее обычного, на лбу выступают капельки пота.

— Чувак, ты в порядке?

— Нет. Мне нужен пакет со льдом. Где весь гребаный лед на этой кухне? Разве минуту назад я не видел штук двенадцать пакетов со льдом? — на мой взгляд, он ведет себя как вспыльчивый подростк, захлопывающий крышки одного пустого холодильника за другим.

— Логан, господи, успокойся, — говорит Элиза, поднимая руки в умиротворяющем жесте.

Она делает шаг, чтобы помочь, но Логан уже на два шага опережает ее, переходя от пустого холодильника к морозильной камере.

— Не говори мне успокоиться! Когда в истории призыв человека к спокойствию действительно что-то дал? — он огрызается на нее в ответ, беспорядочно вынимая содержимое морозильной камеры и отбрасывая большую их часть в сторону.

— Эй! Не разговаривай с ней так, — говорю я с предупреждением в голосе, мои когти выдвигаются из кончиков пальцев.

Логан едва смотрит в мою сторону, роясь в морозилке в поисках, вероятно, пакета замороженного горошка или чего-то в этом роде.

— Все в порядке, у него просто стресс.

— Мне все равно, грумзилле8 вон там нужно сбавить тон.

Логан издает глухой, безрадостный смешок и выходит из кухни. Я слышу что-то похожее на удары мраморных шариков по полу, и еще больше ругани следом.

Он что, сразу проколол пакет с горошком?

Я бросаю взгляд на Элизу и машу ей рукой, чтобы она осталась, прежде чем последовать за прорванной плотиной ругани моего брата по пустым коридорам. Наряду с несколькими замороженными горошинами, разбросанными по полу, на стенах коридора, ведущего во внутренний дворик, появились большие царапины.

Я нахожу своего брата в конце тропы разрушения, он сидит на полу рядом со стеклянной дверью, методично разрывая когтями занавеску. Кажется, он изо всех сил пытается контролировать себя.

Его гнев лежит вокруг него в виде маленьких кусочков изорванной ткани и замороженного горошка. Он прижимает проколотый пакет к груди, содрогаясь, пытаясь не рычать и не трансформироваться. Длинные волосы распущены и падают на лицо, глаза полны дикого гнева.

— Это похоже на приступ паники, — бормочет он, даже не глядя на меня.

Я вижу, как больно сдерживаться.

А еще вижу, как пара гостей снаружи наблюдают за нами через стекло, и знаю, что он не хотел бы, чтобы кто-нибудь его видел.

— Эй, чувак. Все будет хорошо. Давай сделаем паузу. Ты возвращайся наверх, я выйду туда и извинюсь, скажу им, что ты плохо себя чувствуешь, — тихо говорю я ему, беря за руку и помогая встать.

— Ты хочешь сказать мне просто сделать то, что сделал ты, просто отказаться от всех моих обязанностей, моей верности, моей семьи, и ради чего? — Логан медленно рычит, его взгляд прожигает меня. — Посмотри, каким дерьмом все для тебя обернулось. Ты бросил всех нас ради человека, который бросил тебя в тот момент, когда стало слишком тяжело.

Его когти надавливают и отрывают несколько кусочков от рукава моего пиджака. Стиснув зубы, я отстраняюсь. Я теряю равновесие, когда он толкает меня всем телом.

Дверь распахивается, когда я внезапно соприкасаюсь с ней плечом, и мы вдвоем вываливаемся наружу, во внутренний дворик. Когда небо перестает вращаться, поднимается волна шепота. Все гости смотрят на нас, замерев.

Я спотыкаюсь, но устояв на ногах, изо всех сил держу его на расстоянии вытянутой руки, вцепившись в его плечо.

— Да, ты слишком громко говорил о своем маленьком секрете, — рычит он ядовитым тоном.

— Заткнись. Ты не понимаешь, о чем говоришь, — ворчу я, пытаясь удержать его. Я мельком замечаю Элизу позади нас, с широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Нет, это ты заткнись. Ты нарушил правила, ты не можешь просто… быть счастливым! Я остался здесь и собирал осколки после того, как ты ушел.

Оскалив зубы и издав низкий рык в горле, он отталкивает меня назад, заставляя отпустить его. Я отшатываюсь, и стол врезается мне в бок, за этим следует звон посуды и стекла, падающих на пол.