Правда, безмолвный разрушитель всех уз: страх. Это так легко распознать теперь, когда я оставила его позади.

— Что? — я выдыхаю. В груди все сжимается, я чуть не сажусь, возмущенная несправедливостью, что тот, кого я так сильно люблю, может искренне верить, что это делает его непривлекательным.

— Ты думал, что сможешь отпугнуть меня этим? Боже, Шон, я думала, ты изменял мне большую часть наших отношений.

Все его тело замирает, из него не вырывается даже вздоха. Горячие слезы подступают к моим глазам от того, что я так во многом ему призналась, чтобы показать ему, какой жалкой я была ради его любви когда-то давно.

— И как это разбило мне сердце, что я никогда не смогу быть достаточно хороша для того, кого я люблю так сильно, как тебя. И я все равно осталась и позволила этому подрывать мою самооценку, потому что я не хотела отпускать человека, которого, как я думала, знала и любила. Уйти от тебя было самым тяжелым решением в моей жизни.

Я чувствую, как слезинка срывается с моих ресниц и скатывается в волосы.

Я зарываюсь лицом в его шею и глубоко выдыхаю в его мех.

— Но остаться здесь, сейчас… Это будет проще всего. Это кажется более естественным, чем дышать. Я хочу того, что ты сказал раньше. Я хочу дать нам еще один шанс, на этот раз всему тебе.

Он слегка прижимается носом к моей щеке, и у меня вырывается вздох, растапливая печаль во мне. Сейчас она не имеет значения, не тогда, когда мы здесь, и я чувствую, что готова относиться к тому, кто мы есть, друг к другу, с большей мудростью.

И… ну… Трудно игнорировать его твердеющий член, когда он подпрыгивает в воздухе, подергиваясь над моей влажной, жаждущей киской. Я действительно сказала всего его.

Его волчий член длиннее и толще, чем я когда-либо видела его обычный член раньше, с прожилками и немного другой формой. Головка выглядит темно-розовой и массивной на ощупь, кожа ствола бархатистая.

Толстая белая капля предэякулята, поблескивающая в лунном свете, капает мне на ногу, и я всхлипываю, когда понимаю, что мы действительно собираемся заняться этим в лесу, прямо сейчас.

— О, эм, вообще-то, может быть, мне стоит снять это, прежде чем делать что-то еще, — пищу я и смотрю на Шона, понимая, что придется немало поваляться в грязи. Он обнюхивает мою шею, его когти скользят вверх по моим ногам, задевая колготки и цепляясь за подол платья.

Я начинаю возиться с раздражающей крошечной застежкой-молнией. Как только я расстегиваю ее, он понимает, что я делаю, и одним движением когтя разрезает оставшуюся юбку.

Ладно, мне придется наорать на него по этому поводу позже, прямо сейчас я слишком возбуждена, чтобы всерьез беспокоиться о рабочей одежде. Я стаскиваю остатки платья и позволяю своим ногам раздвинуться, почти хныча, когда он опускает голову между ними.

Он проводит языком по клитору, мое тело настроено даже на его дыхание, скользящее по коже. Я вскрикиваю, моя голова откидывается назад от прикосновения. Затем его волчья морда прижимается к моей киске, горячий, мягкий язык ласкает клитор, погружаясь глубоко во влагалище.

Он жадно лижет, без предварительных нежных поцелуев. Каждое движение его обжигающего языка по моим складочкам издает самые непристойные влажные звуки. Я борюсь с желанием прижать бедрами его рот для большего.

Клитор слишком быстро перевозбуждается от его нетерпеливого внимания, и мне приходится оттолкнуть его. Как только я поднимаю его морду вверх, он лижет мои сиськи, находя какой-то другой способ доставить мне удовольствие.

— Ш-Шон, — дрожа выдыхаю я. Мне нужна близость его тела, прижатого к моему, чтобы просто чувствовать себя полностью в его объятиях. — Ты так сильно нужен мне.

Он издает звук, голодный и собственнический, но сдерживается.

— Элиза, я хочу тебя, всю тебя. В этом я не изменился, — говорит он, как будто это предупреждение, но от этих слов мои щеки только краснеют, а тело наполняется новым теплом.

Даже лежа голой на земле в лесу. Я отвожу взгляд в сторону и внезапно не знаю, что делать со своими руками. Все наши старые проблемы не кажутся такими уж большими. Может быть, мы сможем избавиться от десятилетнего чувства, что меня было недостаточно, просто небольшим количеством собственничества.

Вместо того, чтобы просто позволить смущению взять верх, я наслаждаюсь тем, насколько счастливыми делают меня его слова, и выдыхаю:

— Тогда возьми меня, я твоя.

— Ты не понимаешь. Я хочу тебя эгоистично, жадно, я хочу отметить тебя, как свою, — рычит он, проводя зубами по мягкой, уязвимой плоти моей груди. Закругленный край одного из клыков задевает затвердевший сосок, дразня меня.

— Думаю, я это понимаю. Я готова, Шон.

— Ты понимаешь, что будешь моей парой? — рычит он и сжимает зубы достаточно сильно, чтобы прикусить не разрывая кожу, демонстрируя, что он имеет в виду, когда говорит «моя пара». Пометить меня. Укусом.