Николай узнал, что это треугольник, углами которого являются корабль, с которого производится выстрел, движущаяся цель и точка, в которой должны встретиться цель и торпеда. Это была чистая математика, ну, геометрия и Николай все сразу понял, осознав, что решением задачи является угол, под которым должна быть отправлена торпеда, чтобы не опоздать, и не прийти в нужную точку раньше цели. И что такую задачу нужно решать в течение нескольких секунд, и, что при ошибке будет не «пара» в дневнике, а нечто иное.

Нужно отметить, что Александр не уточнял, по какой причине Николая так заинтересовало торпедное вооружение, и он ни разу не спрашивал, с какой целью и куда движется их вагон, понимая, что это дело секретное.

* * *

Поезд уже приближался к Новосибирску, когда Николай, дочитав «Петра Первого», решил познакомиться с основными положениями учебника по минно-взрывному делу, который он купил еще в Москве. Когда он перевернул обложку, то с удивлением уставился на адрес, написанный его рукой, не понимая, что это такое.

— «Господи, да это же адрес старичка, который ездил к товарищу Калинину, можно сказать, за правдой», — наконец, вспомнил он. — «Интересно, как же решился его вопрос, и помог ли как-то наш Верховный Главнокомандующий, к которому я обращался с просьбой. А ведь этот Тулун находится на Транссибирской железной дороге, по которой мы движемся, и где-то, скоро мы там окажемся. Вот бы встретиться с этим дедом, и все узнать».

И, не зная, как поступить, Николай попросил совета у Ивана Васильевича. — Да нет ничего проще, — ответил Иван Васильевич, — нужно дать ему телеграмму, и если у него будет желание и возможность, он выйдет к поезду, и вы с ним встретитесь. Нужно только узнать, когда мы прибудем в этот Тулун.

И Николай, не откладывая дело в долгий ящик, на первой же станции сбегал в соседний пассажирский вагон, где выяснил у проводника все необходимые детали, и уже в Новосибирске отправился на телеграф — подать телеграмму.

Здравствуйте, уважаемый Петр Уварович, — начал он писать на бланке своим крупным почерком, и обнаружил, что места на бланке почти не осталось. Ранее ему как-то не приходилось подавать телеграммы, и он не знал, как поступить, но на помощь ему пришла старушка, которая заполняла бланк рядом с ним. Она объяснила, что в телеграммах пишется только самая необходимая информации, и что платить нужно за каждое слово, даже если это союз или предлог.

Николай все понял и написал: Буду проездом Тулуне красном последнем вагоне, указал дату, время и номер поезда и подписался: Николай из поезда.

В неизвестный Тулун поезд прибывал днем, и Николай во время обеда объявил, что через полчаса он, с разрешения Ивана Антоновича, возможно, встретится с интересным старичком, который ездил в Москву к товарищу Калинину «искать правду».

Иван Васильевич, который после неудачного захвата шпиона некоторое время воздерживался от своих шуток, не удержался, и прокомментировал, что этот старичок непременно в юбке и отроду ему чуть больше 20 лет. А Галя добавила, что старичка зовут то ли Верой, то ли Варей.

Николай на эти шутки внимания не обратил, а пригласил принять участие во встрече моряка Александра и Зою с Галей, которая фыркнула, что не видала она каких-то драных выдр, но, когда поезд остановился, вышла со всеми на перрон.

Петра Уваровича, который бросился обниматься, Николай узнал сразу, но немного удивился от того, что с ним были еще двое мужчин, и стройная девушка лет 20-ти в красивой шубке. Руки она держала в муфте, висевшей на ее груди.

А старичок, не теряя инициативы, сразу представил своих коллег: председателя артели и художника-декоратора, имена которых Николай тотчас забыл. — А это моя дочка, Вера, — продолжил он, — умница, закончила десятилетку и медучилище, сейчас работает в райбольнице и главврач Ким Дыкчер Юнович ее хвалит.

— Ой, да ладно, папа, чего там хвалит, — отозвалась девушка, подавая всем свою теплую руку.

— А теперь пошли, — потащил за собой всех старичок, — я вам покажу наши изделия. И они вышли на привокзальную площадь, на которой находилось не менее полудюжины запряженных в сани лошадей, и один автомобиль, полуторка, которую безуспешно пытался завести водитель, ожесточенно вращая заводную рукоятку.

— Вот, смотрите, — начал объяснение Петр Уварович, — вот это самые легкие санки, для одного человека, допустим, для председателя колхоза, который сам будет ездить по своим делам. Эти — на двух человек, а вот на этих можно перевезти четверых пассажиров. Да, санки были отличные — красивые и прочные, и, наверняка, легкие, с резьбой по дереву и чеканкой металлических частей.

— Да, прекрасные изделия, — сказал подошедший Иван Антонович, а Иван Васильевич, который не забыл прихватить свой фотоаппарат, сделал несколько коллективных фото и снимки санок.

Иван Антонович, безошибочно определив руководителя, разговорился с председателем артели. Зоя и Галя о чем-то весело разговаривали с Верой. А Николай, отозвав старичка в строну, задал так волнующий его вопрос: — Вы, что, получили ответ от товарища Калинина?

— Нет, ничего не получали, ответа не было. Просто к нам пришел человек из этого, из Райкома, но уже другой, не тот, который ломал, и сказал, что мы можем делать все, что пожелаем, кроме карет, конечно. А потом добавил, что если мы еще раз пожалуемся куда-то в верха, то нам придется очень плохо, что нашлют проверки, которые что-нибудь да обнаружат. И повторил пословицу «Жалует царь, да не жалует псарь».