Старичок тяжело вздохнул, вспомнив тот разговор, и продолжил: — Мы этому товарищу сказали, что никаких жалоб не писали, а только обращение, и показали ему все бумаги. Так он, слышь, так удивился, но погрозил пальцем и ушел. Признавайся, Коля, это твоих рук дело?

— Да что вы, Петр Уварович, ведь я простой советский человек, у меня даже и должность «временно исполняющий».

— Ох, сомневаюсь я, Коля, я сразу обратил внимание, как ты внимательно рассматривал мои документы, не прост, ты, парень. Ну, не ты, так не ты. И по секрету хочу сказать тебе, что Веру я привез специально, хотел с тобой познакомить, уж больно ты мне понравился, да вижу, твое сердце занято другой девушкой.

— Ой, да что вы? Какой там другой, она от меня отвернулась.

— Ну, мало ли, что отвернулась, старика не обманешь, я вижу, как она тебя любит.

Время стоянки поезда приближалась к окончанию, и пора было прощаться. Но когда все потянулись на перрон, спохватился Петр Уварович, и вытащил из санок большую корзину, завернутую в рогожу и шубу. — Это вам гостинцы, здесь пирожки, они еще теплые, Вера пекла. Я так и думал, что у вас будет большая компания, и попросил напечь побольше. Давай, Коля, принимай гостинцы!

Николай начал, было, отнекиваться, но хозяйственная Зоя сказала, что раз пирожки испечены специально для них, то надо их брать, и начала разворачивать рогожу, но Петр Уварович ее остановил, сказав, чтобы забирали с корзиной и рогожей, так как холодно, и пирожки остынут.

Мужчины пожали друг другу руки, Петр Уварович поцеловал Зою и Галю в щечки, а Николай чмокнул в щечку покрасневшую Веру (возможно, назло Гале). Когда садились в вагон, Галя сказала удивленной Зое негромко, но так, чтобы слышал Николай: — Кошка драная эта Вера, еще и муфту напялила, думает, что это красиво, а он к ней целоваться, совсем спятил.

Пирожки оказались действительно теплыми и вкусными, их было много, и Зоя с Галей устроили внеплановое чаепитие, на котором обсуждали прошедшую встречу.

— Какие интересные люди, эти сибиряки, — сказал Антон Иваныч. — Вот председатель артели, он сказал, что почти неграмотный, но управляется с довольно сложным производством, хотя у него, конечно, хорошие помощники. Но с коллективом он разбирается сам, и разбирается хорошо, так как его ежегодно избирают председателем.

— И эта девушка Вера очень славная и интересная, — заметила Галя, она нам рассказала об учебе в медучилище. Оказывается, чтобы быть дипломированный медсестрой, нужно знать латынь, чтобы писать рецепты и диагнозы, я об этом даже не представляла, так как училась на краткосрочных курсах. Я ее попросила, чтобы она сказала название какого-нибудь лекарства на латыни, и она, не раздумывая, сразу сказала: «Олеум рицини».

— А что это такое? — послышались вопросы.

— А это касторка, не к столу будь сказано.

— А почему сразу касторка?

— Да потому, что «Олеум рицини — сила медицины», это она так сказала, — и все рассмеялись.

А Николаю стало немного грустно. Во-первых, потому, что он прекрасно понимал, что в недалеком будущем специальность работников этой артели станет ненужной, как стала ненужной специальность изготовителей каменных орудий.

Эх, если бы он только знал, что пройдет совсем немного лет, закончит свой жизненный путь его кумир, и на пост руководителя страны придет другой человек, который, не советуясь со своими «боярами», ликвидирует все артели росчерком своего пера. А в них работали многие тысячи инвалидов, получивших увечья на самой страшной в истории человечества войне, в меру своих сил, конечно. Но они свою задачу уже выполнили…

И не придет уже в гончарную артель хозяйка, чтобы ей сделали кринку «вот такой вышины и такой ширины», в которой так хорошо хранится молоко, а будет тупо смотреть в магазине на выставленные в ряд, одинаковые алюминиевые бидоны и кастрюли. Но он об этом даже не предполагал…

А во-вторых, во-вторых, вопрос был намного тоньше, и Николай не стал бы обсуждать его вслух. Да, у этой артели все решилось хорошо. Но скорее всего, потому, что он пожаловался своему кумиру — Верховному Главнокомандующему, который так изменился в последнее время, став более человечным и отзывчивым.

А если бы он не пожаловался? То ничего бы, скорее всего, и не изменилось бы. Так было и при Иване Грозном и при Петре Первом — смог добраться до царя и твой вопрос решился положительно. И можно говорить: О, какой хороший у нас царь. А не смог добраться — жди следующей оказии, может быть, повезет в другой раз. И в Кровавое Воскресенье люди шли к Зимнему Дворцу с тем же. Да, получается, что ничего и не изменилось, но лучше об этом не думать.

Николай почти заснул, когда его кто-то разбудил. В купе никого не было, но зов повторился и Николай, спустившись с полки, отправился на этот зов, по пути сообразив, что воспринимает его не ушами, а своим разумом. Ему показалось, что его зовут на кухню и, войдя туда, он понял, для чего он тут нужен.

Из водоразборного крана мойки вытекала приличная струя воды, которая исчезала под вагоном. За прошедшие дни Николай как-то подзабыл о своем статусе «Водного Стража» и знаке «В», и только теперь о них вспомнил. Да, этот зов пришел вовремя, так как за ночь могла вытечь вся вода.