Кран был закручен до отказа, а это значило, что он просто вышел из строя, и произошло это только что, так как, судя по показанию водомерного стекла, бак был полон, а воду набирали в Тулуне. Николай наверняка смог бы кран починить, но для этого нужны какие-то запчасти, а где их найти он просто не знал и поэтому, разобравшись с системой труб, просто перекрыл вентиль, подающий воду на кухню, оставив остальные открытыми. Решив, что ремонт можно сделать и утром, он отправился в свое купе.

Николаю казалось, что он только что заснул, как его снова разбудили. Не этот раз это была Галя, которая пошевелила его за плечо и прошептала плачущим голосом: — Вставай, Коля, беда.

И Николай, мгновенно проснувшись, слез со своей полки и пошел вслед за Галей. На кухню. — Вот Коля, — начала объяснение Галя, — нет воды, ну, ни капельки, а мне нужно готовить завтрак. Как же быть?

— Фу, как же ты меня напугала, Галя, — отозвался Николай, — я подумал, что действительно, что-то случилось, а это просто вышел из строя кран, а я перекрыл вентиль, сейчас открою. И они набрали воды в ведро и в большую кастрюлю, чего было вполне достаточно. — Ну, что, я пошел досыпать? — спросил Николай.

— Нет, нет, это была одна беда, а есть еще и вторая, более серьезная, — и только теперь Николай обратил внимание на слезы на глазах у Гали. — Вот, смотри, — и она протянула ему свою левую руку, на которой Николай рассмотрел знакомый знак «В». — Что это, Коля? — прошептала Галя дрожащими губами. — Это появилось еще вчера, я пыталась отмыть, но ничего не получилось. Я попросила посмотреть Зою, сказав, что болит рука, но она ничего не увидела, а я вижу.

Галя всхлипнула, и продолжила: — Это что, какое-то заболевание, эпидемия, как у тебя? Я же вижу такую букву у тебя. Или какое-то божье проклятие? Но ведь я комсомолка, в бога не верю. И самое главное, Коля, ты не думай, что у меня есть какой-нибудь там Вася или Витя или Вова. Я, я… я только тебя любила и люблю, Коленька.

И Николай моментально вспомнил о словах капитана Неустроева и понял, что события развивались по плану капитана, и закончились так, как и было им задумано. И он рассказал Гале о том, что является членом Ордена Водопоклонников, и буква на руке — не просто буква, а Знак Ордена, изображающий Две Волны и саму Воду. И что знак могут видеть только члены Ордена, и что это тайна, которую следует хранить.

— А я? — потребовала Галя. — При чем здесь я? И почему я сразу увидела этот знак у тебя, а у меня он появился через некоторое время?

— Ты его увидела Галя потому, что членом Ордена я стал именно с твоей подачи, когда ты рассказала мне о «Таинственном острове», а потом шла проверка, которая благополучно закончилась и теперь ты — Посвященная Ордена.

— Врешь ты все, Исаев! Орден, Посвященная, дурацкий знак, чушь какая-то! Ты можешь это как-то доказать? И, если это правда, то у членов Ордена должны быть какие-то права и обязанности, а? Нечего сказать?

— Не вру, Галочка! Честное комсомольское! И Николай, неожиданно для себя, перекрестился. — Да, я пытался выяснить про права и обязанности, но мне сказали, что ничего такого конкретного нет, но когда нужно, члена Ордена вызовут, и он сам поймет, что нужно, или ненужно делать. Вспомни, как я обнаружил воду в вагонной буксе, и прошедшим вечером меня вызвали, когда стала вытекать вода, и я пришел, и понял, что нужно сделать. Вот и все.

— Ой, и правда, а я, дура, тебя дразнила. Тогда, получается, что мы с тобой теперь связаны. Это так?

— Да, Галя, милая моя, так. Связаны, связаны навсегда!

— Ой, как хорошо! — и Галя приникла к груди Николая, а он ответил долгожданным поцелуем, который длился совсем недолго.

— Но, но, Исаев! — отодвинула его Галя двумя руками. — Ты не очень-то! Всему свое время! Давай, двигай на свое место, мне нужно вам, проглотам, завтрак готовить. Будешь гречневую кашу?

— Буду, конечно, буду! Он, Исаев Николай был согласен на любую кашу, и даже без каши.

И хотя сон Николая оказался с перерывами, у него было отличное настроение, и он, вместе с моряком Александром распевал песню «Варяг», когда они мыли посуду. Они так орали, а Александр еще и отбивал ритм на медном тазе, что на кухню заглянула Зоя, покачала головой и повертела пальцем у виска, но они этого не заметили.

А в столовой, несмотря на то, что завтрак закончился, царило веселье, причиной которого оказался коллаж, висевший ниже традиционного плаката «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Очевидно, что автором коллажа был фотограф Иван Васильевич, который прошедший вечер где-то пропадал, и пропадал не зря. Кроме профессионализма в фотографии он хорошо рисовал, и, используя сделанные накануне снимки, создал целое произведение, посвященное… Вериным пирожкам. Выглядело это так:

Иван Антонович, сидя на лошади с огромной саблей в руке, мчался в атаку на бронепоезд, который ощетинился пушками, стреляющими… пирожками.

Сам Иван Васильевич предстал, как Мальчиш-Плохиш, сидя на троне, рядом с которым стояла корзина с пирожками и бочка с вареньем, из которой торчал большой черпак.