— О, проклятый негодяй! — воскликнул Михаил Александрович, ударив со всей силы по подлокотнику своего командирского кресла. — Как он мог так с нами поступить?! Это же бесчестно!

— Прекратите истерику! — скривился Никита Львович. — Мы ему что родственники? О каком предательстве вы говорите, князь? Это всего лишь ставка на победителя. Салтыков сделал свой выбор — ничего личного, только бизнес…

— Да, но как быть нам в этой ситуации? — растерялся Михаил Александрович, явно начиная паниковать.

— Успокойтесь, у нас двоих достаточно сил, чтобы опрокинуть Дессе, — уверенно произнес Трубецкой. — В наших эскадрах почти столько же действующих вымпелов, сколько и у

«северян», даже чуть больше с учетом потерь, которые те в данный момент несут. А то, что дивизии Северного флота скованы ближним боем только играет нам на руку…

— Я напомню вам, что у Дессе все-таки побольше кораблей, чем у нас, — не согласился с Трубецким, князь Михаил Александрович. — Вы забыли посчитать две его лучшие «ударные» дивизии, которые несколько часов тому назад покинули сектор… А мы знаем, кто их возглавляет…

— Поэтому и послали за этими дивизиями такое сопровождение, что контр-адмиралу Василькову, несмотря на все его умения и удачу, не отбиться. Преследователи загонят его в угол и добьют, как бешеную собаку! Уверен, что Васильков и Кантор уже мертвы, а их корабли уничтожены, либо рассеяны… Так что, вперед мой друг, смелей в бой! Настал момент нашей славы!

— Что, как стая трусливых гиен решили напасть и оглодать кости настоящих хищников?! — засмеялся Илайя Джонс, внезапно присоединяясь к беседе князей, вторгаясь в их личный чат. — Так вам, господа, рано делить шкуру еще не убитого зверя. Вы слишком мелки и слабы для этого…

— Ты вообще помолчи «янки»! — рявкнул на него, Никита Львович. — У тебя одна жалкая дивизия, которую ты украл у первого министра. И какое право ты вообще имеешь находиться здесь и смеяться над нами, американец?!

— Ну, не такая она и жалкая, — зло посмотрел на князя, Илайя. — Могу продемонстрировать реальную огневую и таранную мощь 34-ой, если хочешь…

— Мне некогда мерятся с тобой силами, перед нами с великим князем находится более важный враг — это адмирал Дессе, — ответил Трубецкой, презрительно отмахиваясь от Джонса.

— Только лишь Дессе? — удивленно спросил Илайя. — А как же остальные?

— «Черноморцы» разбиты и скоро сойдут со сцены, османы уже почти побежали, — пожал плечами вице-адмирал Трубецкой, загибая пальцы. — А с первым министром, поверь, мы в отличие от тебя чужака, сумеем найти общий язык… Наш главный враг — Поль Дессе, был им и остается, несмотря на все наши разногласия с Птолемеем…

— Главное, не ошибитесь, сэр, — усмехнулся Илайя Джонс, прекрасно зная, как первый министр ведет себя по отношению к свои союзникам, как только те оказываются ему не нужны. — Итак, вы вдвоем намереваетесь атаковать дивизии под «бело-синими» голографическими знаменами?

— Это тебя не касается, но уж если ты спросил то — да, именно это мы и планируем сделать, — важно заявил Михаил Александрович. — И кто нам может в этом помешать?

— В принципе, никто, — пожал плечами Илайя, делая простое лицо. — А не боитесь удара в спину?

— От кого? от тебя?!

— В том числе…

— Тебя, нам хватит сил отогнать, — смело посмотрел на Джонса, вице-адмирал Трубецкой.

— Самоуверенность вас когда-нибудь погубит, князь, — тут же отреагировал Илайя. — Но если вы не боитесь моих кораблей, то и кроме них в секторе есть силы способные вам навредить…

— Козицын не нападет, — уверенно покачал головой Михаил Александрович, — он наш бывший союзник и нам с Василием Ивановичем делить нечего.

— А как же ваш давнишний дружок — граф Салтыков? — не отставал Джонс.

— Этот предатель никакой нам не друг, — заявил Никита Львович, заметно покраснев.

— Всё? Уже враги? — громко засмеялся Илайя Джонс. — О, как же быстро кончается дружба у этих знатных вельмож. Или ее нет в принципе, среди всех ваших древних никому не нужных семей?

— Не забывайся, перебежчик! — воскликнул Трубецкой, задетый словами «янки» за живое. — Ты в Империи никто!

— Во-первых, не смейте разговаривать со мной на «ты»! — Джонс придвинулся к экрану вплотную и с такой ненавистью посмотрел на Никиту Львовича, что тот осекся на полуслове. — Вы, князь, слишком много возомнили о себе, как бы гордыня не обратилась против вас. Ваши семейства заигрались в этой партии, где наградой является императорский трон… При этом вы как бешеные псы разрываете на куски собственную Империю, которой поклялись служить, как у вас русских говорят «верой и правдой»!