– Мало что, совсем мало что.

Спустя долгое время мы оба снова заснули. Мне снились детство и голод. Утром я проснулся в ожидании выстрелов – и вспомнил, что я далеко от войны и могу не бояться хотя бы солдат, если не голода.

Перед тем как идти на ежедневные поиски пищи, я вместе с Ури осмотрел поля. Раннее утреннее солнце отбрасывало длинные тени. Мы осмотрели канаву и пшеницу ниже ее. Спасти удалось меньше трети растений – и сейчас они увядали из-за нехватки воды. Мы не останавливались. Я смотрел на сыпучую отравленную почву у нас под ногами.

– Может, если поливать понемногу…

Ури схватил меня за руку настолько резко, что я споткнулся.

– Смотри.

На западном краю полей, на вершине склона, побеги снежной лианы, похожие на белые копья, поднялись уже сантиметров на десять. Песчаная почва все еще удерживалась на ростках. Накануне вечером поле было пустым, я сам это видел. Одного взгляда хватило, чтобы я понял природу яда.

– Это лианы, – сказал я. Ури уставился на ростки выпученными глазами. – Поле отравили снежные лианы. Это аллелопатия. Растение убивает конкурентов, чтобы расчистить себе место. Если мы исследуем их, то увидим, что они полны яда.

Так и оказалось. Снежная лиана выпустила корни на глубину больше метра, обнаружила наше орошаемое поле, выделила яд и захватила поле себе. На поле с ямсом тоже оказались ростки.

– Растения пытаются распространяться. Это естественно, – объяснил я в лаборатории Ури и Пауле.

Тем не менее мне было неспокойно. Снежные лианы отправили корни на расстоянии больше полукилометра, чтобы напасть на поле, игнорируя другие плодородные участки.

– Я говорю: уничтожить ее, – процедил Ури сквозь зубы. – Она убила Нинию. Она убьет все наши посадки.

Паула строго посмотрела на него. Я озвучил очевидное.

– Их трудно будет уничтожить. Заросли занимают несколько гектаров – и неизвестно, какая у них защита.

– Мы остановили Наполеона, мы остановили Гитлера, мы можем остановить растение-убийцу. Мы выдержим осаду.

Тут Ури поймал взгляд Паулы и улыбнулся, словно это была шутка.

– Мы не на войне, – медленно проговорила Паула с ответной улыбкой. – Это просто лианы и деревья.

Ури отдал честь:

– Я – солдат-дровосек.

Улыбка Паулы чуть поблекла.

Если мы намерены что-то выращивать, лианы необходимо остановить, но для этого нам требовалось нечто гармонирующее с окружающей средой.

– Природа уравновешивает, – сказал я. – Что-то должно служить природным ограничителем снежных лиан. Надо это выяснить – и позволить окружающей среде самой о себе позаботиться. Ури, пошли.

Паула посмотрела на меня с благодарностью.

Два участка зарослей, восточный и западный, разделял широкий луг, на котором мы поселились, и с обоих краев они ограничивались лесом. Руководствуясь системой геонавигации и вооружившись мачете, мы с Ури ломились через лес в северном направлении, потея в перчатках и толстых рубашках – защите от колючек, жукоящериц, шипастых нелетающих птиц и стрекал кораллов. Каждый удар мачете пускал сок со своим особым запахом.

Ури с силой ударил по ядовитому сумаховому папоротнику.

– Надо найти что-то вроде бомбы, – сказал он.

– Надо найти нечто еще более мощное, но не оружие. Нечто природное.

Он приостановился.

– Думаешь, найдем?

– Верь природе. То, что контролирует снежную лиану, должно быть как минимум не менее сильным, чем она.

Первый найденный нами участок снежной лианы стоял в лесу, словно остров диаметром два метра: облако белых плетей вокруг кроны осины. Они выгибались над нашими головами, словно тянущиеся в лес щупальца. Одно из них обернулось вокруг пальмы, заваливая ее, а второе стиснуло материнскую почку. Пальма умирала.

– Вот работа для солдата-дровосека, – сказал я.

Он картинно поприветствовал лиану:

– Встретимся в бою.

Спутниковая съемка показала еще одну заросль: большую и расщепленную по центру, словно глаз ящерицы. В миниатюре она походила на заросли вокруг нашего луга.

На одной стороне прореха в зарослях вела, словно дверь, на луг внутри них. Над входом лианы выгибались навстречу друг другу и сцеплялись. Шипы вонзались в другие лианы, сок капал на землю. Один из отростков зажимал излохмаченный кусок другой лианы в спиральной хватке.

Ури воззрился на него:

– Растение очень странное.

Я понял с первого взгляда:

– Два растения, восточное и западное.

– Два солдата, – поправил он меня и расхохотался, довольный своей шуткой.

Я засмеяться не смог.

Внутри обнаружились кустики травы, завалившиеся и подгнившие, как пшеница у нас на поле. Я ботинком отодвинул склизкие останки, открыв гниющий росток осины, принадлежавший какой-то из сторон.

– Возможно, это и есть главная мишень корневой гнили.