Поначалу меня привлекло то, как Паула внимательна к другим, потом – ее стальная решимость и ее жертвенность и борьба.

– Люди и другие разумные существа привносят во вселенную способность делать выбор, шагнуть за рамки борьбы за выживание и стать зрением, слухом, разумом и сердцем вселенной, – говорила она. – Выживание – всего лишь первый шаг.

Я любил ее, но не осмеливался выразить свои чувства. Она сама подошла ко мне. Не знаю, что она во мне нашла: я был совершенно не похож на нее и всегда благоговел перед ней – но я был невероятно счастлив. Я надеялся, что счастье станет нашим даром новому миру.

Наша новая цивилизация будет основана на лучшем, что было на Земле. Мы будем уважать любую жизнь, придерживаться справедливости, проявлять сострадание, стремиться к радости и красоте. Мы привезли компьютерные программы для наших детей, в которых не было места для таких земных абсурдов, как деньги, религия и война. Было мнение, что мы испортим экзоэкологию, но мы намеревались в нее встроиться, развить ее – и позаботиться о том, чтобы судьба человечества не зависела от единственной погибающей планеты.

Не все добровольцы смогли отправиться с нами. Надо было принять Мирную конституцию, которую мы составляли, обсуждали и исправляли перед отлетом. Надо было иметь хорошую наследственность, сильное тело без искусственных частей, здоровый разум и полезные умения, включая и изящные искусства, – поэтому к нам присоединились Хедике и Стивленд Барр, музыканты-вундеркинды. В итоге с Земли улетели пятьдесят добровольцев – кто-то со слезами, кто-то с улыбкой.

Мы высадились на берегу озера около реки, безумно радуясь тому, что видим деревья и слышим птичий щебет. Остальные пять посадочных модулей должны были прибыть – или попытаться это сделать – на следующий день. Как член первопроходческого отряда, я прошел по воде вверх по течению, мимо широкой странной полосы, которую нам предстояло назвать восточной снежной лианой, мимо того, что я сначала принял за медлительных зеленых рыб, маскирующихся под растения, но вскоре понял, что это свободно плавающие растения. Заросли на востоке и западе будут нас защищать. Леса на севере и юге предстояло разведать. Мы нашли себе дом.

Жаркая и сухая погода нас обокрала. Листья, по которым можно было бы обнаружить съедобные коренья, увяли и опали с уснувших растений. Семена диких злаковых осыпались и улетели на ветру. Лающие нелетучие птицы собрали орехи раньше, чем мы их успели обнаружить, а гигантские птицы стали представлять угрозу для охотников, но Ури их отпугнул, по крайней мере временно, выстрелами из винтовки. Красные семенные коробочки, наполненные водородом, плыли в воздухе, готовые воспламениться от малейшей искры, а сухая древесина стремительно сгорала. Я не смог предсказать проблему с плодами, мне не удалось спасти пшеницу, я не находил пищи – но никто меня не винил. Кроме меня самого. Мы все знали, что нас ждут неожиданные опасности и неудачи, но никто – даже Паула – не догадывался, как сильно мне хочется обеспечить нам выживание.

На рассвете я ушел из поселка на пустой желудок. Со мной был радиоопределитель координат, настроенный на спутник, – все, что осталось от корабля, который нас сюда доставил.

Я задержался у маленького кладбища, с удивлением заметив, что желтые цветы над могилами трех женщин превратились в шарики высохших лепестков – умерли, не дав семян. Я встал на колени, чтобы осмотреть растения, и зарылся пальцами в землю. Дерн у меня в руках рассыпался. Наверное, мы недостаточно аккуратно возвращали его на место.

Погрузившиеся в дерн пальцы наткнулись на нечто плотное, полное жизни. Белый росток, похожий на бамбук, толщиной с мой большой палец, поднимался из земли. Я нашел еще один, и еще – и еще несколько. Снежные лианы вырастали из могил трех женщин. Лианы выпустили корни, чтобы питаться мертвыми женщинами вместо осин, извлекать пищу из плоти, воду из крови. Одна лиана их убила, а вторая кормилась ими, словно это – земная война, где трупы оставляют воронам и диким псам. Я вытащил мачете и, не задумываясь, разрубил бесцветные побеги, взрыл землю ногами, чтобы найти все до одного, и рассек их на кусочки.

Закончив, запыхавшись в плотном воздухе, я посмотрел на невозмутимую стену восточных зарослей и почувствовал себя дураком. Это не земная война, а дарвиновское выживание. Жизненный цикл всегда утилизирует мертвых, а я просто осквернил могилы. Я смотрел на комья земли, мертвые цветы и белые лианы, истекающие соком. Я постарался как можно аккуратнее разровнять землю на могилах и ушел.

Солнце поднялось выше деревьев. Мы знали, что Мир на миллиард лет старше Земли. На Земле растения отделились от животных меньше миллиарда лет назад. Наверное, у Мира была более долгая эволюция.

Растения вокруг меня таили массу секретов, которых мне никогда не узнать.

В тот вечер мы съели наш скудный ужин почти молча. Ури сообщил, что часть ямса отравлена – видимо, водой с пшеничных полей, – несмотря на засуху.

Позже, в постели, Паула вдруг проснулась.

– Могут начаться дожди, – сказала она.

– Скоро?

– Обильные дожди. У этой планеты наблюдаются сезоны гроз. Возникают ураганы, но они крупные и низкие и движутся медленнее, чем на Земле.

– Что мы можем сделать, чтобы к ним подготовиться?