Они же все чаще ссорились и никак уже не могли мирно разойтись в разные стороны. Андрей тяготился выпавшей ему властью, он чувствовал, как суетно и бесполезно уходит жизнь, и стремился ее изменить. Всеволод, наоборот, ради власти мог пожертвовать чем угодно, и людьми тоже, и всегда находил этим своим жертвам оправдания.

Мне было больно и обидно за наше прошлое. Ближе человека, чем Всеволод у меня никогда не было, да и не могло быть. Но я даже не пыталась как -то их примирить. И мы с Ольгой стали говорить, как хорошо было бы теперь оказаться в Боголюбове снова и оставить все Всеволоду – пусть наслаждается тем, что имеет.

Правда, мое отношение к княгине тогда уже изменилось, я чувствовала себя перед ней виноватой. Она делала вид, что ничего не замечает. И однажды попросила меня встретиться с князем и уговорить его, чтобы он все оставил Всеволоду и увез нас скорее из Окаянного города, где так просто было задохнуться.

– Мы все уедем туда, – сказал он твердо, как только я о том заговорила.

Так оно и случилось вскоре. Мы уезжали, я была уверена, что Всеволод даже и не заметит этого. Так оно и получилось.

– Твоя мать всегда стремилась в столицу, – напомнил он мне почему-то.

– А я не хочу этого, – упрямо повторяла я.

Он больше ничего и не сказал.

– Город слишком большой и шумный, я не хочу тут оставаться.

Когда Ольга узнала о том, она радостно меня обняла и казалась счастливой и беззаботной. Я давно ее такой не видела в последнее время. Но у меня на душе становилось все тревожнее.

На одном из пиров Андрей сообщил о своем решении, о том, что его брату переходит и столица, и власть.

– Брат мой, хотя и молод, – говорил спокойно великий князь, – но смел и упрям. Он с вами теперь и останется. Я же удаляюсь, и не хочу больше стоять у него на пути. И ничто не заставит меня вернуться назад.

Всеволод едва скрывал самодовольную улыбку. Он пристально на меня смотрел. Он хотел понять в чем просчитался, почему я не была с ним тогда. Но угадать этого он никак не мог, как ни старался.

Мы поспешно в те дни собирались в дорогу.

Глава 4 Переезд

На рассвете воины княжеские оставили свои места и первыми двинулись в путь. И испытывали и радость, и волнение. Кажется, я задремала и увидела матушку. И она радовалась тому, что происходило.

– Почему ты выбрала его? – спрашивала она.

Но я ничего на это не могла ответить. Я и без того чувствовала себя виноватой.

– Ему нет дела до меня, даже рабыня, с которой он спит значит много больше, чем я. Я не хочу оставаться с ним в одиночестве.

Кажется, она поняла, о чем я говорила.

– Ты сама здесь чуть не погибла, разве ты не помнишь и не понимаешь этого?

Я не могу и не хочу ждать такого часа – это слишком. Мне суждено жить в Боголюбове.

– Всеволод горд и обижен на тебя, – услышала я ее упрек.

Но я ее больше не видела. Это и на самом деле был очень трудный выбор. Я себя ощущала предательницей. И в душе моей было погано. Я понимала, что в нашем граде князь Всеволод не появится. И поделом мне было.

В душе Андрея оставалась страшная обида, он никак не мог просить ее. Мы оказались почти отрезанными от мира. Как трудно было включиться в тихую и размеренную жизнь. Она все время оставалась где-то за чертой. А я все еще оставалась ребенком, понятия не имела о том, что и как следовало делать.

Андрея мы с княгиней видели тогда не слишком часто. Он все время был занят какими-то важными делами, и встречались мы только за ужином в те дни. Ольга была теперь совершенно спокойна. А я снова рвалась во Владимир, и ни о чем больше не хотела думать. Никто меня больше не ждал.

Много времени проводила я в монастыре, обучаясь чтению, готовилась совсем для другой жизни, и так увлеклась этим, что ни о чем другом и мечтать больше не хотела. Я стала за это время совсем другим человеком. Когда Ольга обо всем узнала, она была так удивлена. Это стало ее злить.

Боголюбов становился все больше градом храмов и учености. И мне так хотелось стать его частью. И только это могло еще больше сблизить нас с князем Андреем. Монахи были мной довольны в те дни. А я старалась забыть о Владимире и о Всеволоде, там оставленном. И послать их ко всем чертям. Слухи, до нас доходившие, казались невероятными. Но верить в то, что там происходит, я никак не хотела.

– Я ничего с этим не могу поделать, и потом лучше не думать о том, – снова говорила я Ольге, и она со мной соглашалась.