Думы мои были грустными, я не любила мужа, и вряд ли буду любить его ребенка. Но мне нужно было о нем заботиться, потому больше этого некому было делать. Я знала, что не смогу бросить его среди чужих, как это сделала моя матушка. Она не сможет меня в этом упрекнуть, даже если и захочет, и моя дочь тоже не сможет. Я знала, что теперь уже точно никто не станет меня искать, и никому нет до меня дела.

Монастыри везде одинаковы. Этот был не хуже и не лучше других. В начале я даже радовалась, что вернулась туда. Ничто бы в целом свете не смогло меня так развеселить. Но вскоре мне стало скучно. Я успела полюбить город и княжеские палаты, и власть. Она оказалась очень сладкой штукой. И представить себе, что наглая безродная баба пользуется тем, что принадлежит мне, было очень горько и противно. Незаметно пришел час рожать. Я не знала, как это бывает, ни разу прежде не видела, как рожают другие, потому не боялась. Хотя, когда подкатила боль и ужас, то проклинала все и всех на свете. И не было мужчины, который бы взял моего ребенка на руки и стал бы им любоваться. Даже отец родной ничего не знает обо мне, а что говорить о чужих?

Но еще больше я удивилась, когда увидела, как матушка среди ночи вошла ко мне. Если бы она уже умерла, я бы решила, что это привидение, но она была жива.

И я обрадовалась по-настоящему в первый раз в жизни.

– Меня Юрий сюда провожал, он сказал, что ты освободила его из темницы, – услышала я ее голос.

Я была страшно смущена и все еще молчала. Просто не знала о чем говорить. Тогда он и появился на пороге кельи. Но как это произошло, ума не приложу. Мы смотрели друг на друга. Потом появились монахини, и он исчез.

Все это перевернуло мой мир совершенно. Матушка рассказала, как я появилась на свет в Новгородском монастыре.

Но сейчас была пасмурная осень, и в любой миг готов был пойти дождь. Матушка сидела рядом со мной. Где-то поблизости был Юрий. Оказывается, я не одна, и у меня есть близкие люди. Она с восторгом говорила об отце, о том, что наш Киев поднимется из руин.

– Ему с самого начала страшно не везло, – убеждала она меня.
– Потому он и оставался таким угрюмым. Но я всегда была счастлива рядом с ним.

Мне хотелось, чтобы отцом моего ребенка был Юрий, хотя я понимала, что это невозможно, и все-таки. Я верила в то, что никакая сила больше не сможет разлучить нас, и я никогда не буду одинокой.

Ребенок часто и долго болел. Матушка уехала в Киев. Он отправился с нею. Но обещал Юрий обязательно вернуться назад.

А пока к нам заявился князь Михаил, отстранив настоятельницу, которая его сюда привела.

– Ты меня не ждала? – усмехнулся он, – но это наш ребенок, если ты это еще помнишь. А может, ты к пленнику тайком спускалась?

Я поняла, что он знал о появлении Юрия.

– Ты исполнил волю отца и больше не на что сетовать, – бросила я ему, и понимала, что ничего мне от него не нужно, – а в голосе моем появилась твердость. Так, что он невольно замолчал.

– Да, мне проще оставаться с простолюдинкой, чем с внучкой князя Всеволода, – напомнил он то, что всегда терзало его.

– Слабаки в своих слабостях всегда готовы обвинить кого-то другого, но только не себя.

Меня насторожил его взгляд, брошенный на ребенка, в нем было что-то неприятное, даже жуткое. Тогда Юрий и возник за его спиной.

Князь его еще не видел, даже я его сама не сразу увидела. Потом он резко повернулся назад.

– А вот и тот, кто меня заменить собирается, – усмехнулся он. – Он мог быть моим узником, если бы не заботы моей жены. А теперь он пылкий любовник и настоящий герой.

Глава 7 Столкновение

Больше сказать мне князю было нечего. И я попросила его удалиться. И настоятельница тихо увела его прочь.

– Собирайся, – потребовал Юрий, – мы не можем здесь оставаться, – если твой князь поднимет свою дружину, нам с ним не сладить.

Все это я знала и без него, и не заставила себя просить дважды.

Я не могла попрощаться даже с монахинями, так быстро все это происходило. И только мой ребенок был все время с нами. Он не забудет меня с самого начала и будет знать, кто такая его мать. И с нами рядом был настоящий мужчина – это самое главное. И хотя я все еще считалась женой князя Михаила, но душой и телом принадлежала Юрию, с ним готова была связать свою жизнь.

И единственное, о чем я все время жалела, так это о том, что ребенок не его.

Мы боялись погони. Но то ли мой муженек отвлекся, то ли мы успели далеко уехать, но его воины нас не догнали. Никто за нами не стремился. Они примерно знали, где нас искать, но никто ничего не предпринял больше.

– Он найдет нас, когда захочет, когда ему нужно будет, – говорила я себе. Но может быть, он ждал, когда я сама приползу к нему на брюхе, и буду умолять его о прощении.

Он знал то, что нам еще не было известно – Владимир разгромлен и разграблен татарами. И я с ребенком должна укрыться в затишье Галича, а не оставаться на развалинах обеих столицы