Потом наступила лютая зима, и было понятно, что такую стужу им тоже придется где-то переждать, вернутся они не раньше весны, чтобы не замерзнуть в пути. Но что будет тогда, когда они все-таки воротятся, побыв первым, Ярополк вряд ли захочет стать вторым. Мы часто говорили о том с Олегом, когда он ненадолго возвращался в Киев. Думаю, он больше боялся за себя, за то, что тот поселится на его землях. Новые беды могли окончательно все разрушить.

Малушка в это время куда-то исчезла, словно почувствовала, что ей грозит опасность. Потом она неожиданно появилась снова, и я вспомнила о том, что хотела предпринять, чтобы она навсегда оставила нас в покое и ничего не могла сделать для своего сына. Когда все стихло и прогрузилось во тьму, я проскользнула в комнату ведьмы. Она так и не получила просторного и удобного жилья за столько лет службы. А может это ее и не волновало.

Кринка с водой стояла около кровати. Все это я видела еще при дневном свете. Порошок полетел в воду, она даже не проснулась, спала мертвым сном. Она уже тогда показалась мне мертвой. На обратном пути мне показалось, что кто-то следит за мной, и я ускорила шаг, хотя всегда можно было найти объяснения всем странностям, совесть моя не была спокойна.

Все это время я оставалась спокойной, словно совершала какое-то доброе дело. И когда утром поднялась суматоха, даже сразу не сообразила, что там происходит. И только потом поняла, что мои желания и стремления осуществились. Случилось так, как и хотелось.

Глава 3 После погребения

Слуги не скрывали своей радости, хотя столкновенье со смертью не было приятным, поспешно соорудили погребальный костер, и хотели только одного, как можно скорее от нее избавиться. Многие собрались перед княжеским дворцом для того, чтобы просто полюбоваться этим зрелищем, порадоваться, что смерть пришла пока не за ними, а за кем-то другим. Рабыня успела досадить многим, они хотели убедиться, что она сгорела дотла и больше ни к кому из них не явится.

Так все и было в то судьбоносное утро. Сначала я узрела Ярополка. Откуда-то появился и Олег. На своем сером коне он приблизился к костру. Он покачивался, возвышаясь над этой толпой, смотрел немного прищурился. Хотелось бы мне знать, что думал в тот момент мой братец. Наверное, я слишком долго и пристально на него смотрела, потому что в этот миг появился Владимир. Но его я не сразу заметила. От этого вторжения стало пусто и холодно, как никогда прежде не бывало. Мурашки побежали по моему телу. Он был моим братом, хотя об этом я даже думать не хотела. Любая другая была лучше той, которая родила его. Никогда не стану я считать его своим братом, у нас не было ничего общего. Но больше всего тогда интересовала меня моя матушка, а не его.

– И от нее, может быть, только прах остался, – почему-то подумала я.

Владимир следил за братьями, потом перевел взгляд на деда. А потом он посмотрел на моего дядю Орма. В тот миг он старался решить для себя, какое зло меньше и на кого он может надеяться в трудную минуту. Но, вероятно, размышления его были плачевными. От этого он пришел в неописуемую ярость. Но в расчет мы его все-таки не брали. Мир мал, ненадежен и мрачен, сыну рабыни придется забыть об отце и скитаться где-то, может быть, в пылу откровения только убеждать остальных, что он не ровня нам. Злиться, когда они с этим не считаются. Впрочем, когда я спросила у Ярополка о Владимире, он сказал, что не видел его нигде поблизости, да и разглядывать не собирался. Кажется, ему не было дела до того, что происходило с сыном рабыни. В тот миг мы с радостью вычеркнули покойницу из своей жизни и постарались забыть. Это было самым разумным шагом.

Отец Орма и моей матери Свенельд, во дворце почти не появлялся. Он понимал, что Олег вряд ли возьмет его в советники. На Святослава, после всего, что с нами происходило, ему тоже не приходилось надеяться. Но он оставался спокоен, не усердствовал, считая, что сделал все, что было в его силах. Но этот могучий старик, затаившись, словно чего-то ждал.

Ко мне он тоже не обращался, наверное, чувствовал вину за все происходящее, а может ему просто не было до меня дела. Он знал о моих тайных знаниях, многие называли меня колдуньей, но не надеялся, что я стану ему помогать. Я ничего не хотела для него делать, да и знала тогда не так много, опасалась, что все может вернуться назад. Но в глазах князя и в глазах деда мне хотелось значить больше, чем было на самом деле.

Беда в том, что Свенельд мне не доверял, а Ярополк не обращал внимания. Я знала, как страшно, когда нет старухи, перегнуть палку и внушить ненависть к себе. Я немало делала для того, чтобы попадать на глаза князю, однажды рядом с ним и оказалась рядом. Я лечила то одного, то другого его воина, и они тогда излечились. Я радовалась, что на ноги снова встал сын воеводы Афанасий, потому что сразу почувствовала, что мы созданы друг для друга, а пока живы, должны оставаться вместе. Но когда захворала возлюбленная Ярополка, мне было велено отправляться к князю. Я взглянула на нее и поняла, что не смогу излечить ее, она истекала кровью, плод был исторгнут из чрева то ли сам по себе, то ли после вмешательства ядовитых трав, данных другой ведуньей. Я только беспомощно развела руками и сожалела, что сделать уже ничего не могла. Воины привели меня уже после того, когда она испустила дух.

Ярополк приблизился сердитый, почти яростный, в глазах его застыла ненависть.

– Это ты все сделала, проклятая, – хрипел он, -ты не могла простить того, что я выбрал ее, а не тебя.

– Это не так, и тебе это ведомо, – я старалась быть спокойной, потому что никогда не чувствовала себя его холопкой.

– Но я не жалею о том, что явилась поздно, так лучше для нас, для всех. А ей в костре погребальном лучше, чем в твоих объятьях.

Он не ожидал такого отпора и ничего мне не говорил больше. Опомнившись, он велел мне удалиться.