Упираюсь руками в грудь.

Я не должна, но сдержаться не могу…

– Резинка.

– Что, блядь?
– он усмехается и двигается еще ближе.

Его эрекция упирается мне в бедро, а губы касаются шеи. Стоп-стоп-стоп…нет!

– Малик, одень презерватив! Ты трахаешься непонятно с кем, а у меня ребенок…

Дура.

Нет, серьезно. Ты реально дура, дорогая. Все ведь шло так хорошо…

Чувствую, как он на мгновение замирает и напрягается, но потом его отпускает. Слышу гортанный, низкий смех. Малик отстраняется, упирается рукой в постель и саркастично заглядывает глаза, выгнув брови.

– Ты серьезно?

– Похоже, что я шучу?

Знаю, что он чистый. Малик очень щепетильно относится к своему здоровью, а я…скорее прикрываю женскую обиду за заботой о себе. Еще и ребенка сюда приписала, господи…

Но сказанного не воротишь. А он знает, прекрасно осознает, что именно я делаю…

Ухмыляется, ложится обратно и снова целует меня в шею. Шепчет тихо…

– Не волнуйся, Лили. Я чистый. С ними я не трахаюсь без гандона…

Мое тело пронзает боль, когда он резко, без предупреждения входит в меня. Пара жестких фрикций, и опять шепот…

– Но ты моя жена. Ты моя. И с тобой я не собираюсь надевать никакие резинки.

Еще пара грубых фрикций, которыми он будто ставит точку в обсуждении. Будто хочет затолкнуть в меня свою правду и оставить там гнить.

Не думай об этом. Не думай…ты вода.

А я и не об этом думаю, если честно. Внезапно в голове возникают другие слова, брошенные мне в лицо в том мерзком подвале.

«Родишь мне детей»

Во множественном числе.

И это приводит в ужас. Я застываю, широко распахнув глаза, но Малик расценивает это иначе. И хорошо, конечно же. Он сгребает меня в охапку, но не торопится больше. Нежно целует мои плечи, грудь, аккуратно подается бедрами.

Аж тошнит.

Притворная забота…господи, какое лизоблюдство и лицемерие…

Хочется рыдать. От собственной глупости и слепоты. Как я могла раньше принимать обычный сухарик при дрессуре за чистую монету? За чувства? За его гребаные чувства и любовь? Какая же я идиотка…

Хочется рыдать. В глазах уже собрались слезы, которые мажут все вокруг, но нет. Нет. Нет! Нельзя! Мне необходимо избежать очевидного, потому что рожать от него снова? Ни за что. Я люблю Надию безумно, но как бы горько ни было, она — моя ахиллесова пята и самая главная нитка, за которую можно дергать до конца дней. Заработать еще одну? Я не самоубийца.

– Подожди, стой…

– Лили…

– Я хочу сверху.

Он снова замирает, а потом отстраняется, чтобы заглянуть в глаза. Я притаилась. Честно? Без понятия какая будет реакция. Раньше ему бы понравилось. Он любил (или мне так казалось), когда я проявляла инициативу. По крайней мере, всегда ее поддерживал.

Но мне нельзя опираться на «раньше», если я хочу выжить «сейчас». Поэтому да, притаилась. Смотрю на него и думаю: что будет? Он накажет?

Малик усмехается. Ничего не говорит, но резко подхватывает меня и переворачивается на спину. Я занимаю лидирующую позицию.

Отлично.

– Ну, давай. Сверху…

Получаю легкий шлепок по ягодицам, слегка прикусываю губу. Победа дает опьяняющий эффект.

Делаю первый толчок мягким, уперев ладошки в его широкую грудь. Под пальцами чувствую шрамы. У него их действительно много. Откуда? Я никогда не думала об этом…

Кто ты?

Издаю тихий стон и откидываю голову назад. Малик сильнее сжимает мои бедра и чуть резче насаживает на себя, чтобы показать, как он хочет. Я вода, и я подчиняюсь снова.

Разгоняюсь.

Прагматика помогает. Ощущение от того, как его член заполняет меня — это все еще прекрасно, если выдернуть из уравнения сознание, а у меня получается. Да-да. Получается его выдернуть легко.

Отдаться чувствам и телу.

Мой следующий стон сплетается с его гортанным рыком. Он подстегивает рецепторы. Я чувствую, как возбуждение нарастает, а мои мышцы внутри живота снова становятся тяжелее.

Я люблю его и ненавижу одинаково сильно, но сейчас есть только состояние единения. Хотя нет, его тоже нет. Это чистое желание без обременений, и раз уж я угодила в такую клоаку, я им наслаждаюсь.

Еще пара толчков. Взрыв.

Ток проходит по всему телу, а мир перед глазами взрывается яркими красками. Потом его мажет.

Я падаю ему на грудь, Малик рычит, бьет меня по ягодицам и ускоряется сам.

Это потрясающе…

Остаться бы в этом моменте навсегда, чтобы не чувствовать всей той боли, которую я ношу с собой больше месяца. Может быть, было бы действительно лучше не знать? Потому что в каком-то смысле он — это что-то на потрясающем…

Но в моменте невозможно остаться навечно. Как вор этих самых моментов на свою фотокамеру, я отлично знаю такую действительность. В состояния адекватности меня приводят долго выстроенные локаторы, который тут же начинают вопить, как сирена.